Другая школа. Откуда берутся нормальные люди
Шрифт:
«Явлением может быть тема мигрантов, – объясняет мне директор школы Лина Лиусваара. – То есть социология. К ней добавляется география: откуда приехали эти люди? Почему они приехали? Потом добавляется история: что произошло перед этим? Что может произойти дальше? Есть ли какие-то повторяющиеся события в истории человечества, когда люди перемещаются по миру в поисках прибежища? Сюда же легко добавить экономику: культуру еды, которую привозят эти люди вместе с собой. Ведь мы, финны, сами кочевники с берегов Волги. Сейчас у нас есть СМИ, и мы можем открыто об этом говорить. Семьсот лет назад у нас не было таких средств, но «явление» было: люди в поисках лучшего меняют место жительства. В этом и есть «феномен»: изучать не предмет, а смысл через предмет».
С нуля
Перед моей одиссеей по школе Лина чертит на листе что-то, похожее на египетскую наскальную живопись. По сути, с этого рисунка начинается та самая революция, ради которой в эту страну приезжают перенимать опыт учителя со всего мира. Финны начали с нуля, ответив на самые пугающие вопросы нынешней системы образования: какая информация и знания нам сейчас могут действительно пригодиться в жизни? Как эти знания на нас влияют? Наконец, самый важный: для чего нужна школа в век, когда от информации тяжелее защититься, чем ее получить? «Это – голова ученика, – говорит Лина, расставляя в круге точки и соединяя их между собой. – Мы задаем этому миру вопросы и получаем на них ответы из самых разных источников. Ученики пытаются найти связь между тем, что они уже знают, и той информацией, что приходит из внешнего мира. А учитель нужен для того, чтобы помочь эту связь найти. Скажем, мама чему-то меня научила. Затем я прочел об этом сам. Появляется связь. Затем об этом говорит учитель в школе. Теперь у меня есть полное понимание. Так появляется цельный «феномен».
Позже я много раз увижу это своими глазами: вопросы ученикам не задаются – они должны придумать их сами. А учитель помогает им прийти к собственным заключениям. Для финской школы именно в этом основа всего образовательного процесса. Школьные коридоры и стенки классов увешаны рисунками и табличками с нашими «запросами»: «кто мы?», «как это устроено?», «как происходят изменения?» «Такой подход мы начинаем практиковать с первого класса, – рассказывает Лина. – Тема для всех одинаковая, но какие запросы они делают и как к ней подойти – дети решают сами. Вот это раздел четвертого класса. Сейчас тема «Кто мы такие?». Каждый год подход к феномену меняется. В первом классе это «Кто я такой? Откуда я? Каков мой родной город Хельсинки? Мои корни, откуда мои родители и ближайшее окружение, жил ли я в другой стране и как мы прибыли в Финляндию?». Теперь же центральная идея – изменения, через которые проходят люди на разных этапах жизни, и как они влияют на то, как мы воспринимаем себя. Физические, социальные, психологические изменения. Как вы себя воспринимаете? Как это влияет на ваши отношения с другими? Это ключевые концепции, платформа ученика. Начиная с пятого класса всё идет еще глубже. Мы начинаем искать связи между вопросами, рассматриваем, как вещи сочетаются определенным образом, больше и больше создаем сеть связей в своем мозгу».
Мигранты – тема хоть и актуальная, но не самая острая. В прошлом году восьмиклассники захотели обсудить вопрос абортов, что наверняка повергло бы в шок россиян, напуганных историями о сексуальном воспитании в западных школах. «Девочки объясняли дилемму внутри этого феномена: в мире есть такое явление, как аборт. Но что за ним стоит? Как мы принимаем это явление и как не принимаем? – говорит Лина. – И дискуссия, и письменные работы на эту тему были глубокими. Учителя помогали детям правильно подойти к этическим дилеммам и ресурсам, которые они искали. На подготовку такой работы уходят недели. Это были не только эссе, кто-то делал презентации и видео. Рамок в выборе тем фактически нет, главное – этика. А этично то, что ты сам считаешь хорошим и плохим, правильным и неверным».
Формулы и интегралы заменило понимание причин и следствий каждого решения в нашей жизни
Все как в жизни
Первый же шестинедельный раздел, который я вижу своими глазами, – «Механизмы и изобретения». «Это что-то вроде естествознания?» – пытаюсь я перевести финские инновации на понятный для классического школьного мышления язык. «Может быть, – отвечает Лина. – А еще это может быть искусство. История: как вещи вокруг нас развивались и менялись с древних времен. И главное – как эти механизмы и изобретения влияют на нашу повседневную жизнь».
За что я готов устроить финнам стоячую овацию – так это за то, что абсолютно все получаемые в школе знания неразрывно связаны с реальной жизнью. Детям всё время предлагают задать себе вопросы, что лично им дает каждый изученный раздел. В классе работы по текстилю (факультативное, но весьма популярное занятие как среди девочек, так и мальчиков). Лина наклоняется к восьмилетней школьнице, что-то увлеченно печатающей на iPad: «Не хочешь рассказать русскому журналисту мистеру Мурашеву, чем ты тут занимаешься?» На идеальном английском школьница рассказывает мне о том, что фиксирует свои ощущения от работы с «изобретением» – швейной машинкой. Записывает, что она чувствует в процессе выполнения работы, насколько легко ей это дается, как именно изобретение может пригодиться в жизни… Ее не смущает ни один из вопросов, который задает ей незнакомый человек с камерой наперевес. Но это отсутствие благоговения перед учителем и стеснение перед посторонними вообще объединяет всех школьников в Ressu. Здесь ощущается вежливое и уважительное отношение, но нет затравленных взоров в сторону директора. Учителя и ученики общаются на равных: дети могут называть взрослых по имени, свободно с ними советоваться и перешучиваться. «Есть ли кто-то, кто не хочет фотографироваться для материала о финском обучении?» – спрашивает у детей Лина. Этот вопрос будет повторяться в каждом классе, и каждый раз дети будут давать взвешенные ответы (откажутся только три ребенка). Может, в этом общении на равных с детства и скрывается секрет того, что в разговорах со мной школьники выражали мысли глубже и мудрее, чем многие мои тридцатилетние знакомые.
Вот он, ответственный момент работы на уроке:
На другом уроке третьеклассники изучают новые слова на английском: reuse и recycle (повторное использование, вторичная переработка). Тема раздела, который они проходят в течение шести недель, – разумное использование природных ресурсов. С первых классов дети узнают о влиянии наших действий на окружающее пространство. В процессе языковой практики учительница Анна Харт рассказывает им о том, что используемые нами бумажные полотенца на самом деле сделаны из дерева. После чего детей побуждают самих искать причинно-следственные связи: как наши действия могут помочь уменьшить количество мусора на планете и сэкономить драгоценные ресурсы? За неделю до моего визита у детей была горячая дискуссия на эту тему и все выступали со своими предложениями. Так, для начала школьники сами решили разрезать бумажные салфетки надвое, а затем придумали сшить вместо них полотенца из ткани. Всё просто: зачем тебе новое слово, если ты не понимаешь, что за ним стоит? И зачем тебе новые знания, если ты не понимаешь, как применить их в реальной жизни?
«Говоря о вторичном использовании и переработке, мы обсуждаем материалы, которые используют люди, – говорит Анна. – Дети изучают их, описывают ощущения, проводят собственные тесты – например, на водонепроницаемость. А потом мы вместе разбираем результаты в классе. В пример приводятся игрушки: какие материалы используются для их создания? В качестве задания дети приносят старые игрушки из дома и составляют план, как их можно использовать вторично – например, перекрасить или сделать из них что-то новое».
Во время урока дети сидят на ковре в круге, а учительница – рядом с ними. Когда школьники начинают слишком громко между собой общаться, Анна переходит на шепот. «Я поняла, что это более действенный метод для привлечения их внимания, чем повышать голос», – объяснит мне она позже. Еще один элемент – наушники для каждого ребенка. Как только кто-нибудь из ребят в классе чувствует, что его отвлекают звуки, он просто надевает звуконепроницаемые наушники и удаляется для самостоятельной работы. Так, один очень серьезный мальчик взял их и целиком погрузился в процесс шитья полотенца.
Даже если ученик отказывается отвечать на какой-то вопрос учителя, это остается его выбором – и преподаватель его уважает.
Почти каждой фразой Анна обращается к детям, побуждая их выносить собственные суждения. После занятий она показывает мне конспект того, как проходят занятия: Анна старается фиксировать, какие вопросы дети задают, к каким выводам приходят и как это влияет на обучение. «Я делаю это, чтобы они видели: от личного вклада каждого выигрывают все, – говорит Анна. – И еще я поняла, что детей прекрасно мотивирует принятие собственных решений. Даже если я придумала какую-то идею, куда действеннее, если они додумаются до нее сами. Я могла бы предложить им сшить эти полотенца, потому что сама считаю это более экологичным способом вытирать руки. Но они дошли до этой мысли в процессе бурной дискуссии. У нас до сих пор есть школьники, которые просят им сказать что делать. Но наша цель в том, чтобы ребенок сам осознал свои навыки и таланты, сам понял, как их можно использовать. Когда я училась в школе, всё было иначе. Самым важным считались академические успехи, и вам не нужно было быть независимым мыслителем. Не нужны были социальные навыки или понимание, как делиться мыслями с другими. Вы должны были просто слушать учителя и делать так, как он говорит. Но когда вы оканчиваете школу, что вы можете сделать с таким багажом? Особенно учитывая, что мы не знаем, какие профессии будут у этих детей через много лет. Возможно, еще будут учителя и врачи, но все остальные виды деятельности могут совершенно отличаться».