Другая сторона озера
Шрифт:
– Извини, Борь, погулять не получится. Меня уже ждут в Твери. Так что я перекушу и в путь, – соврал я и положил себе несколько кусков сыра. Потом посмотрел на собеседника, разведя руками.
Борис замолчал и сник. Потом взял стакан виски и молча выпил:
– У тебя точно все в порядке, Саш? Последний год с тобой что-то происходит. А теперь и вовсе все бросаешь и едешь в Тверь непонятно чем заниматься. Я тебя не узнаю, – печально и несколько настороженно произнес Борис, внимательно следя за моей реакцией.
Я добродушно улыбнулся:
– Не бери в голову. Все замечательно. Там у меня намечена серьезная и длительная работа с чиновниками. Очень прибыльное и интересное дело. Не хочу распространяться, сам понимаешь.
Я опять соврал, хотя немного правды в моих словах присутствовало. Но не буду же я объяснять Борису, что уже второй год вынашиваю план по получению быстрой выгоды, чтобы покинуть этот чертов город и оборвать все опостылевшие связи. Не стану говорить и о том, что уже давно для себя я решил уехать на острова в Тихом океане, вести там свой небольшой бизнес и просто радоваться жизни, коль скоро у меня нет семьи или тех, кто был бы мне дорог. Он не поймет, что наше удачное дело и моя основная работа давно меня не удовлетворяют. Да, есть деньги, но я не понимаю, на что их тратить. Не скупать же не нужное мне барахло. Даже путешествия с возрастом стали утомлять. Он не поймет и не разделит моего желания уединиться и читать книги, смотреть кино, слушать музыку и кататься на серфе, говорить с кем-то за барной стойкой о погоде и волне. Он никогда не поймет этого.
Несмотря на это, я испытывал самые теплые чувства к другу. Сколько раз вот так мы сидели с ним за столом и обсуждали дела или какую-то ерунду. Но сейчас все было по-другому. Сейчас меня раздражал и этот ресторан, и его посетители, а говорить с Борисом в общем-то мне было не о чем. Я отогнал от себя все эти размышления и просто похлопал друга по плечу. С его лица уже исчезли тревога и разочарование.
– Чего же сразу не сказал? Это другое дело. Тогда все понятно. Такие дела надо молча делать. Молодец, Саша! – взбодрился Борис, услышав про работу с чиновниками.
Борис очень уважал серьезные дела, особенно если они были хоть как-то связаны с чиновниками. Не желая того, я разом поднялся в глазах друга на ступеньку, а то и на две, выше по социальной лестнице. И заслужил еще большее уважение, чем он испытывал ко мне прежде.
Дальнейший разговор сложился куда проще. Борис все понял и ему было спокойно. Он пил виски, а я хорошенько поел на дорогу. Борис много шутил и рассказывал про семью, а я смотрел на карту в телефоне.
Когда друг изрядно захмелел, а я был сыт, мне пришлось вернуть его на землю и напомнить, что мне пора в дорогу. Борис тут же закивал, полез в розовый бумажный пакет с лейблом одного известного бутика, стоящий на соседнем стуле, и извлек оттуда два увесистых брикета, завернутых в черную пленку.
Прощались, по-доброму обнявшись. Растрогавшись Борис даже чмокнул меня в щеку и почему-то шепотом пожелал мне удачи в новых делах.
Я отвез деньги в банк и наконец направился к трассе.
Из-за недосыпа пробка далась очень тяжело. Несколько раз я пожалел, что не взял с собой кофе. Терять время на заправке, где его можно было выпить, я не хотел, поскольку бак был практически под завязку.
Пробку я миновал уже в полной темноте, а когда, наконец, получилось встать на крейсерскую скорость, освещенная часть трассы закончилась, и повалили крупные хлопья снега. В свете фар снежинки вытягивались в сотни линий, устремляющихся в лобовое стекло. Я будто собирался совершить скачок в гиперпространство. Это мельтешение белых линий сильно отвлекало и в тоже время вводило в легкое забытье. Сонливость и усталость наваливались и отступали под натиском необъяснимого беспокойства. Ехать в таком состоянии было опасно, и как только вдалеке, на обочине, сквозь снег стали просвечивать огни большой заправки, я перестроился в правый ряд, чтобы не пропустить съезд.
Припарковав пикап у бензоколонки, я вылез из машины и поежился от неприятного сырого ветра, наполненного липким снегом. Под ногами зачавкала черная жижа. Из здания заправки мне навстречу вышел молодой парень и спросил, сколько залить топлива. Обогнув его, я буркнул, чтобы лил до полного, и заскочил в помещение, скрываясь от промозглости улицы. Внутри обнаружил пару стеллажей с разной несъедобной дрянью на них и несколько столов, где эту дрянь можно было наспех употребить. Также на стойке у кассы имелась кофемашина. Заведовала всем этим полная и усталая женщина.
Напиток, называемый кофе, оказался горьким и невкусным. Бодрил лишь его запах. Я устроился на неудобном стуле за столиком у окна и стал цедить отвратительное пойло, наблюдая за парнем-заправщиком. Он, в свою очередь, изучал мой пикап, пока шла заправка. Кассирша прибавила громкость радио, и по кафе разнесся монотонный голос какого-то британского, судя по акценту, певца.
Вытянув ноги, я откинулся на стуле и краем глаза заметил мелькнувшую передо мной на стене тень. Я посмотрел на стену внимательнее и увидел пятно, по форме и размеру напоминающее астраханский арбуз. Пятно было неяркое, скорее еле заметное. Как будто стену облили водой, она высохла, но оставила след на краске. Потягивая кофе, я смотрел на это пятно и пытался расслабиться, чтобы отдохнуть перед дальнейшей дорогой. Несколько минут я бесцельно смотрел на стену, ни о чем не думая. Вдруг пятно дрогнуло, и произошло что-то очень странное. Стена резко потемнела, а свет в кафе моргнул и стал совсем тусклым. Я, не шевелясь, смотрел на стену, которая сначала как бы провалилась сама в себя, а потом и вовсе превратилась в объемную картинку, которая надвинулась на меня и заняла все пространство. То, что я увидел, было мне знакомо. Это был тот самый дом из моего сна, который я видел каждую ночь и из-за которого боялся ложиться спать. Но в этот раз я смотрел на дом со стороны, стоя у огромного крыльца на улице. Прежде я никогда не видел этот дом со стороны, но это не мешало мне понимать, что это именно тот самый дом. Пятиэтажный дом П-образной формы напоминал европейский замок, но вокруг не было садов, заборов или каких-то дополнительных построек. Замок стоял в чистом поле. В окнах не горел свет, а шторы были плотно задернуты. Пришел в себя я от звонкого голоса кассирши, которая кричала в динамик на улице, чтобы нерадивый заправщик вынул наконец пистолет из бака моей машины и повесил его на колонку. Я моргнул, и стена стала снова стеной с пятном в форме астраханского арбуза.
Прежде я никогда не засыпал с открытыми глазами. Возможно, это произошло по причине накопившейся усталости и недосыпа. Сон взбодрил меня, однако, оставил все тоже опустошающее послевкусие.
В село я прибыл уже фактически ночью. Вокруг не было ни души. Выезжал из города в зимних московских сумерках, солнце сегодня не выглядывало, как и предыдущие несколько дней. Во сколько точно покинул город, сказать не могу. За часами я решил намеренно не следить еще неделю назад. Убрал часы на компьютере в машине и на телефоне, которым пользовался только при крайней необходимости. Весь год я старался отвыкнуть от той жизни, к которой привык. Это касалось и самого образа жизни, и общения с людьми. Сложнее всего было уйти с работы. Даже не уйти, это-то было сделано достаточно быстро и с чувством облегчения. Мой партнер давно мечтал купить мою долю в нашем деле, а на основной работе на мое место оказалось немало претендентов, готовых работать за куда более скромную зарплату, чем мне платил хозяин. Сложнее было просыпаться утром и, проверяя время на телефоне, понимать, что не нужно куда-либо спешить. В течение года получилось без особых проблем свести до минимума общение с малочисленными родственниками и друзьями. Я даже удивился и немного расстроился тому, как быстро все привыкли обходиться без меня.
Полгода назад стал утрясать накопившиеся дела, начиная от посещения стоматолога и заканчивая проверкой своих отношений с налоговой и другими госслужбами. Пока все шло строго по моему нехитрому плану и оставалось совсем немного для полной его реализации. Оставалось прожить год или около того, присматривая за приличным куском земли, купленным на львиную долю моих сбережений.
Как я и упомянул, план был прост. Мой старший товарищ из администрации Тверской области знал, где пройдет новая трасса. Он был уверен, что трасса будет, и что пройдет она именно там, где ему было нужно. Также он был в курсе того, где будет разрешено строительство инфраструктурных объектов, где протянут новую ветку газовой трубы и то, как без труда можно будет подключиться к сетям. Словом, товарищ знал свою чиновничью работу. Исходя из его познаний, им и был приобретен и оформлен на своего родственника участок очень перспективной земли на одном из съездов с этой новой скоростной трассы и взят в долгосрочную аренду еще больший надел, а мне, как правильному человеку и собутыльнику, было позволено приобрести свой небольшой кусочек от этого ароматного пирога, который очень скоро позволил бы реализовать мой план.
Но главной причиной того, что я был приглашен в дело, стал тот факт, что когда-то в этих местах жили мои предки, имели некоторую недвижимость в городке неподалеку и извоз. Также имелись и земельные наделы в этих самых местах, где сейчас находился я. К своему стыду, я не знал ни имен предков, ни даже где конкретно были те земли. В советское время информация о таких близких родственниках была спрятана куда поглубже. А сейчас… А сейчас опять безвременье.
Как-то раз во время посиделок со старшим товарищем чиновником я и рассказал ему про этих самых предков. Он вспомнил про свои графские корни и, выругавшись, сказал, что он-то историческую справедливость восстановит, и мне вернется хоть что-то из того, что добывали для нас прадеды. Вот так я и оказался в теме.