Другая сторона светила: Необычная любовь выдающихся людей. Российское созвездие
Шрифт:
В Лондон он приехал инкогнито, опасаясь слежки КГБ, но после концерта возникла массовая истерия публики, и две тысячи зрителей подписали петицию с просьбой взять его в Лондонский балет. Ранее было намечено пригласить не его, а Эрика Бруна в качестве партнера Фонтейн, и тот снимал вместе с Рудольфом комнату в Лондоне. Теперь Брун отпал. Партнером Фонтейн стал Рудольф Нуреев. Эрик уехал во Флоренцию, оттуда в Австралию. Рудольф очень горевал. Он помчался в Австралию с пересадкой в Египте и там едва не попал в руки арабской полиции, которая бы его выдала Советам (при обыске самолета прятался в туалете).
Нуреев
Перед сезоном в Лондоне Рудольфа пригласили дать выступление в Нью-Йорке, но не в прославленном «Метрополитен-опера», а в Бруклине. Он согласился, но потребовал не 400 долларов за выступление, обычный гонорар для звезды, а $2500. Заплатили беспрекословно. Вначале Нуреев по советской привычке не доверял банкам и хранил деньги кучами под ковром, но потом завел себе евреев-консультантов по финансам и по их совету основал в княжестве Лихтенштейн, где наименьшие налоги, подставную фирму, которая и стала получать все его гонорары. Эрик завидовал баснословным гонорарам Рудольфа и его неиссякаемой энергии, а Рудольф беспокоился, как бы Эрик не превратил его в алкоголика.
Сотрудничество их иногда возобновлялось, но семейная жизнь более не восстанавливалась.
Рудольф очень многому научился у Фонтейн, а она обрела с молодым партнером новые силы и не только восстановила выполнение тех па, которые она выделывала только будучи молодой, но и достигла новых высот. Чему Фонтейн не могла обучить Рудольфа, это хорошим манерам. Руководитель рекламы Королевского балета описывает художнику театра Битону репетицию с Нуреевым так. На сообщение автора письма о паблисити Нуреев «издал нечто вроде рычания, как пантера, швырнул через всю комнату поднос с чашками чая, сорвал с себя рубашку (Вашу) и наступил на нее… Он вообще не пытался танцевать, с ненавистью третировал Марго, бросил ее в сторону, стащил с себя рубашку и кинул в оркестр, заорал на Ланчбери (дирижера. — Л. К.), пригвоздил нас всех дьявольским взором, замахнулся хлыстом на помощника режиссера и в целом продемонстрировал такой набор дурных манер, что мы дрогнули и исчезли с глаз долой в полном ужасе».
Нуреев с Жаклин Кеннеди, май 1967 г.
Глава Королевского балета мадам Нинетт де Валуа все терпела. Терпела то, что не позволяла никому. Потому что млела в его присутствии и потому что Нуреев собирал полные залы. Когда они с Марго появились в Нью-Йорке в «Метрополитен-опера», присутствовала первая леди Амери ки Жаклин Кеннеди. Позже она рассказывала: «Помню их вызывали сорок раз. Руки у людей распухли, стали черно-синими. Глядя на них, можно было компенсировать упущенных Нижинского и Шаляпина. Это было одно из сильнейших художественных впечатлений в моей жизни…» Миссис Кеннеди прислала в Нью-Йорк личный самолет за Нуреевым и Фонтейн для доставки их в Белый дом. Она стала подругой Нуреева. На спектакле в Вене Нуреева с Фонтейн вызывали 89 раз — это попало в «Книгу рекордов» Гиннеса.
Были они с Фонтейн любовниками или нет, не совсем ясно. Фонтейн без памяти любила своего мужа, посла Панамы в Британии, Тито Ариаса и даже помогала ему в политических заговорах, за что однажды попала в тюрьму. Когда его подстрелил ревнивый муж его любовницы и Тито остался навеки парализованным, она отрывалась от балета, чтобы ухаживать за ним — и делала это двадцать пять лет. Однако Рудольф хвастал, что Марго нравилась плотская связь с ним.
В 1977 г. они провели последний сезон вместе. Без Фонтейн Нуреев по лучал все меньше выступлений в Королевском балете Англии, и после 15 лет работы Нуреев был вынужден покинуть труппу А еще через два года шести десятилетняя Марго Фонтейн дала свой прощальный концерт, и Нуреев был с ней на сцене. Впрочем, в 1981 г., через 20 лет после его побега, Фонтейн и Нуреев снова появились на сцене Метрополитен-опера в «Ромео и Джульетте», но это уже
8. Женщины Нуреева
Таким образом, если в России его связи с женщинами ограни чивались навязанным ему романом с Юргенсон и, возможно, связью с балериной Кургапкиной, да еще нереализованным ухаживанием за кубинкой Менией, то на Западе его любовницами оказались такие блестящие дамы, как Марго Фонтейн, Мария Толчиф, княгиня Радзивилл. Поклонницами Нуреева были принцесса Фирьял и баронесса Ротшильд. С конца 70-х годов он проводил почти каждое Рождество в замке барона Ротшильда под Парижем. «С женщинами я могу добиваться чего хочу, — говорил он хореографу ван Данцигу, — но мне они не нужны. Они выводят меня из себя».
Когда он постарел, по-прежнему его поклонницы ухаживали за ним, хоть он их и третировал. Богатая чилийская наследница Дус Франсуа, влюбленная в Нуреева, коротко остригла себе волосы, чтобы походить на мальчика. Она надеялась пробудить в Рудольфе влечение к себе и стала его добровольной рабыней, сопровождая его даже в ванную.
Своей приятельнице Сеймур он как-то, оглянувшись, сказал: «Считают, что я ненавижу этих чертовых баб, а в действительности я ими окружен». Он был если не женоненавистник, то во всяком случае мизогин. «Возможно, я паршивый мужской шовинист, — признавал он, — но я считаю, что мужчины обладают более организованным умом и могут лучше абстрагироваться от своей природы и свойств характера. Мужчины лучше реагируют на музыку. Они лидируют в изобразительном искусстве и архитектуре. Мужчины лучшие солдаты, лучшие повара и вообще лучшие во всем. У них также более высоко развиты интеллект и чувства. Так и должно быть…».
Когда Нурееву предложили балет о подростке, который увлечен другом, но и привязан к девочке, Нуреев спросил: «Расскажите о чем балет. Его герой любит мальчиков?» Ему объяснили, что герой еще не разобрался — его тянет и к тем и к другим. «Значит, это глупый мальчик», — отозвался Нуреев (Солуэй 2000: 381).
С женщинами он был совершенно бесцеремонен и груб. В Канаде танцуя с Карен Кейн, он показал ей знаком, на какое расстояние она должна пройти на пуантах — на расстояние пениса. Это оказалось значительное расстояние (Там же, 411). Когда она очень устала после занятий, он сказал ей: «Я знал, что вы сможете это сделать. У вас и у Марго есть сила воли. Я родился только с двумя яйцами, а вы обе — с тремя» (Там же, 413).
Джоан Тринг была администратором его гастролей. За отказ продать старые билеты (как автографы?) он влепил ей пощечину. Когда они опаздывали на спектакль из-за пробки на дороге, он орал: «Сука! Сука!» За недогадливость (не заказала ему номер на двоих — с Бруном) выругал ее наедине по-русски. Через несколько минут Тринг справилась у обоих, что же это такое «pizdyushka». Рудольф превратил это в ее прозвище (Там же, 298, 369).
9. Мальчики Нуреева
Однако Тринг оказалась чрезвычайно полезной ему, так как он любил только настоящих мужчин, не женственных, нередко гетеросексуальных. Присмотрев кого-нибудь, посылал для за вязки знакомства сначала Тринг полюбезничать, а потом она забрасывала нового знакомого на квартиру к Рудольфу и смывалась. Дирижер Ланчбери свидетельствует, что в мире геев хорошо знали Нуреева. Он приходил в гей-бар, выбирал молодого парня, договаривался о цене и уводил его.
Когда в Лондоне Нуреев давал обед, пригласив много важных гостей, ему сообщили, что внизу ждут два молодых человека, которым он назначил свидание, но позабыл об этом. Рудольф поднялся с ними наверх, и гостям пришлось ждать. «Он ест их, как блины!» — воскликнула Тринг. Через полчаса Рудольф вернулся, распаренный, с озорным блеском в глазах. Когда кухарка подала ему подогретое блюдо, он сказал: «Это очень вкусно!» — но было непонятно, к чему это относится — к блюду или к только что упомянутым Тринг «блинам» (Там же, 386).