Другая сторона светила: Необычная любовь выдающихся людей. Российское созвездие
Шрифт:
Рудольф «любил красивых мальчиков. Если ему кто-то нравился, он выбирал его, словно кусок пирога» (Там же, 370–371). В Париже на обеде у Сен-Лорана, который одевал его бесплатно, Нуреев встретил привлекательного 19-летнего студента-декоратора и тотчас пригласил его приезжать к нему в Лондон каждый уик-энд, велев Тринг оплачивать перелеты. Ждал его с парой комнатных туфель у двери, боясь, что «малыш» мог замерзнуть в дороге. Этот студент, Франс Дюваль, впоследствии видный деятель французской культуры, вспоминает: «Рудольф был очень ласковым и нежным. Он не любил много говорить, но даже немногих слов было достаточно, чтобы понять его желания». Студент спал с ним в большой кровати эпохи Тюдоров, сопровождал Рудольфа на репетиции и в поездки по магазинам, но связь их была недолгой.
В 1967 г., в Нью-Йорке взглянув на Хайрема Келлера, недавнего официанта, сыгравшего главную роль
В Нью-Йорке же во время репетиций «Лебединого озера» в «Метрополитен-опера» Нуреев уставился на красивого и талантливого 19-летнего танцовщика Робера Ла Фосс — с мальчишеским лицом, голубыми глазами и длинными светлыми волосами. «Он, — вспоминает Ла Фосс, — смотрел на меня целых пять минут, сидя на троне в роли принца». После спектакля пригласил Робера в свою уборную. Ла Фосс знал от своего брата, что Рудольф хорошо известен в гей-банях. «Я находился в том возрасте, когда мое либидо было на высшем уровне, и приглашение Рудольфа Нуреева, естественно, возбуждало. Это не тот случай, когда можно ответить «спасибо, нет». Когда я вошел, он сидел там обнаженный, желая продемонстрировать мне себя. Ему было что показать, и он явно этим гордился». В тот вечер продолжения не последовало, но через несколько месяцев Нуреев, встретив Ла Фосса, усадил его в свой лимузин и увез на неделю с собой. Однако надежды Фосса на длительный роман не оправдались. «Это было фантастично, но я интересовал его только как привлекательный малыш. Он был в высшей степени сексуален, но нисколько не влюблен. Я чувствовал себя обманутым» (Там же, 461–462).
Не все отвечали на его авансы немедленной готовностью. В 1969 г. в Париже Рудольфу приглянулся красивый и талантливый 21-летний танцовщик Шарль Жюд. Рудольф всячески обхаживал его, но тщетно. Когда однажды Жюд не пришел на вечер в клубном ресторане, куда по просьбе Рудольфа его пригласила аккомпаниаторша Элизабет Купер, Рудольф стал орать на нее: «Сука! Я хочу Шарля!» Когда же он сообразил, что ничего не выйдет, он сделал Шарля своим любимым учеником и партнером в танце (Там же, 428).
Когда в Вене он ставил «Лебединое озеро», ему приглянулся молодой танцовщик Михель Биркмейер, миловидный с темными кудрями. Чем больше тот отбивался, уверяя, что он гетеросексуальный и это ему не подходит, тем больше это раззадоривало Рудольфа. «Майки, — говорил он, — откуда ты знаешь? Ты же никогда не пробовал». «Но я просто не мог, даже будучи мальчишкой, — говорил Биркмейер, уже став лидером труппы. — А он не оставлял попыток и когда мне подходило к пятидесяти» (Там же, 337).
Не брезговал он и просто случайными связями в барах и где угодно. В Австралии во время турне с Марго Фонтейн он в антракте набросил купальный халат и в парике и гриме выскочил к общественному туалету неподалеку. Там, стоя на коленях перед молодым красивым парнем, он выполнил ритуал перед местными зрителями иного пошиба, чем в театре, а затем вернулся в театр, не извинившись за слишком долгий антракт (Стюарт 1998: 205). Сол Юрок учел потребности Нуреева, и по договоренности с ним к Нурееву был приставлен русский старик, обязанностью которого было поставлять ему мальчиков во время гастролей. В переговорах о съемках кино с режиссером Тобаком, Нуреев ожидал, что в договор войдет пункт о поставке мальчиков. «Не думаете же вы, что я смогу обходиться без секса больше десяти — одиннадцати часов». Пункт был отклонен, но время от времени Нуреев удалялся в свой трейлер с одним из сексапильных мальчиков (Нуреев называл их «кусками мяса» — «beaf-boys») и возвращался, полный энергии. Активист движения геев Майкл Келлен вспоминал оргию в нью-йоркской бане, где Нуреев имел дело с четырьмя огромными неграми (Там же, 210).
10. Любовники в услужении
Уоллс Поттс, 1974 г.
Эрик был его единственной любовью. Но из остальных не все были «мальчиками на ночь». Дважды привязанность оказывалась длительной и дружба продолжалась годами. Правда, очень односторонняя дружба.
Во время турне по Соединенным Штатам в конце 60-х
Поселившись в доме Нуреева у Ричмонд-парка в Лондоне, он надолго стал постоянным бойфрендом Нуреева и мальчиком на побегушках. Рудольф деспотически с ним обращался, и Поттс выглядел несчастным. Хореограф Королевского балета Фред Эштон, сам имевший любовника, отвел Нуреева в сторону и сказал: «Слушай, Рудольф, такие хорошенькие мальчики попадаются нечасто, а когда-нибудь даже ты станешь старым и безобразным. Почему бы тебе с ним не поладить?» Но Нуреев предъявлял своим бойфрендам невыносимые требования: он хотел, чтобы они полностью отказались от собственных интересов, жили только обслуживанием его персоны, по сути были даровыми слугами. «Он не понимает, что я должен заканчивать учебу», — жаловался Поттс. Поттс уехал, но вскоре вернулся и продолжал рабски служить Рудольфу. Он отказался от своей карьеры, и Рудольф увез его в Европу. Поттс сопровождал его семь лет, потом удрал, чтобы что-то сделать самому.
Но время было утеряно. Он снял гомосексуальный порнофильм, потом психологический триллер, но так и не смог сделать успешную карьеру. С Рудольфом они остались друзьями.
На смену пришел другой любовник и помощник.
Нуреев и Роберт Трейси.
Нуреев страстно жаждал работать у Баланчина, но мэтр долго уклонялся, говоря, что танцевать в его сухой манере после балетов с принцами и сильфидами трудно. Наконец согласился, но к этому времени заболел. Работать над его балетом «Мещанин во дворянстве» пришлось с его помощниками. Во время работы в 1976 г. Рудольф обратил внимание на одного парня в кордебалете. Роберту Трейси было 23 года и он был сыном учителя английского, смышленым и образованным (изучал латынь и греческий). Хрупкого телосложения, с густыми каштановыми кудрями, свисающими на лоб, он обладал длинными ногами и высоко прыгал, но не считался особо одаренным. Рудольф пригласил его на чай к себе в отель. «Там все и началось, — вспоминает Трейси. — В тот день он меня соблазнил». Ну, не был бы готов к соблазну, не поддался бы (как мы видели, это было вполне возможно). Трейси думал, что он нужен был только для мимолетного наслаждения, но Нуреев пригласил его назавтра и был недоволен, что тот не пришел. Трейси удивился: «Вы действительно хотите, чтобы я пришел к вам? Я?» На следующий день Трейси переселился в апартаменты Нуреева. Рудольф представил Трейси своим друзьям — Жаклин Кеннеди-Онассис, Мику Джэггеру и другим. «Это мой друг Роберт Трейси». Те вспоминали, что Роберт выгодно отличался от других бойфрендов Рудольфа. С ним было можно сидеть за столом. Это был воспитанный и образованный молодой человек с хорошими манерами.
Поскольку Дюваль еще приезжал из Парижа, Рудольф спросил Трейси: «Что ты собираешься делать, когда мой бойфренд приедет из Парижа?» — «Исчезнуть», — отвечал Трейси. Но парижанин приехал больной сифилисом. Любовных услад не получилось, и Трейси пришлось присматривать за больным. Нуреев, разумеется, быстро обратил Трейси себе в услужение. «С первого дня — рассказывал Трейси впоследствии, — Рудольф будто проверял меня, прося то заварить и подать ему чай, то сбегать за кока-колой… Он хотел, чтобы друзья по совместительству были ему и слугами, поскольку был слишком скуп, чтобы оплачивать настоящих». Трейси говорил, что когда они встретились, он играл лакея в «Мещанине», и, с горечью добавлял он, я «оставался лакеем последующие тринадцать лет».
Но и Трейси извлек пользу из близости с Нуреевым: он многому научился на репетициях с ним и танцевал в хороших ролях. В 1981 г. приревновав Трейси к красивому венесуэльскому юноше, который подвез Трейси к отелю, Рудольф поставил ему синяк под глазом. Потом приревновал к своему новому увлечению — итальянскому танцовщику. Трейси ушел к графине Джованне Августе. Нуреев снял его с роли Голубой птицы в «Спящей красавице».
Рудолъф на репетиции «Ромео и Джульетты», декабрь 1991 г.