Другая жизнь
Шрифт:
Ему не хочется думать и о прошлом, потому что в прошлом было мало хорошего, того, о чем стоило бы сожалеть и куда стоило бы возвращаться. В прошлое можно возвращаться только при одном условии — если превратился в успешного, состоявшегося человека, в противном случае не стоит. Алексей, конечно, надеется, что станет таким, однако никто не дает гарантий, что в будущем он удержит тот материальный достаток, профессиональный успех, которого достиг сейчас.
Дорога изгибается, бежит дальше, ныряя в прорубленные скальные тоннели. Он приближается к Ницце. Лицо козлоного Фавна больше не возникает в лесной чаще и его желтые глаза не смотрят с пугающим и пристальным вниманием.
Алексей делает плавный вираж, вписываясь в поворот. Но что это?
В том месте, где дорога имеет карман для временной остановки машин стоят несколько полицейских автомобилей. Французские ажаны в синих форменных костюмах, мужчины и женщины, столпились у обрыва, смотрят вниз.
«Наверное, что-то случилось» — соображает Алексей. Он притормаживает, выбирает свободное место, останавливается и в его направлении сразу начинает движение девушка-полицейский. На ней, как и на прочих синий форменный костюм, на голове пилотка, на поясе ремень с пистолетом, наручниками и прочими атрибутами полицейской власти.
Она подходит ближе и с каждым шагом лицо её все больше напоминает Настю — девушку, регистрирующую посетителей бизнес-центра «Орион», девушку, которая связана с Сильвеном из отеля «Негреско». Его-то молодой человек хорошо запомнил.
«Странно, откуда она?»
— Здесь парковаться запрещено! — говорит полицейская безапелляционным тоном, но Алексей замечает, что глаза её смотрят виновато.
— А что случилось? — спрашивает он, не реагируя на слова девушки. — Кто-то упал вниз?
— Да, произошла авария, — коротко отвечает полицейская.
Алексей, несмотря на предупреждающий жест с её стороны, открывает дверцу машины, выходит на дорогу.
— Я же сказала вам, чтобы уезжали! — повторяет девушка, но слова её звучат неубедительно.
— Только гляну, вы ведь Настя? Точно?
Лицо девушки теряет жесткое выражение, присущее людям в форме, она смущена, растеряна, однако пытается это скрыть под маской напускной вежливости.
— Я не Настя, — говорит она, — но если вам важно как меня зовут, то можете звать Сильвиан. Так будет правильнее по-французски. Повторяю, здесь произошла авария, водитель не справился с управлением и вылетел за пределы дороги, упал вниз.
— Он выжил?
— Думаю, что от него ничего не осталось.
— Я всё-таки посмотрю! — настаивает Алексей и в сопровождении Сильвиан, которая не стала удерживать его, подходит к краю обрыва.
Внизу, среди серых камней лежащих беспорядочной грудой вдоль отрезка побережья, омываемого пенистым морем, он замечает красное пятно. Машина лежит на боку, это такой же кабриолет, как и у него. Похоже, что и марка точно такая же — «Феррари». Сильвиан молча показывает ему на темнеющий комок человеческого тела неподалеку от машины. Темное пятно с трудом различается на фоне нагромождения бесформенных глыб, кажется небольшой точкой среди множества букв объемного текста.
Алексею хочется по случаю вспомнить японское хокку, что-нибудь трогательное, душещипательное, но в голову ничего не приходит — японские созерцатели не любили писать о смерти. Смерть их не вдохновляла. Конец человеческой жизни для них лишь один из символов всеобщего увядания природы и потому не имеет самостоятельного значения.
У молодого человека возникает желание узнать, с кем произошла трагедия, как будто это что-то меняет.
— Установили личность погибшего? — спрашивает он, не отрывая взгляда от лежащего внизу тела.
— Установили по номерам. Они такие же, как на вашей машине.
Слова Сильвиан с трудом доходят до сознания Алексея. Он все еще продолжает думать о лежащем среди камней погибшем водителе, который куда-то торопился, быть может, как и он на свидание с девушкой.
— Что? Мои номера? Во Франции кому-то выдали такие же номера, как и у меня? — Лёша ничего не понимает.
— Нет, это ваши!
Ему делается плохо — он бледнеет, колени становятся такими слабыми, дрожат так, что ему кажется, будто ноги вот-вот подогнутся, и он упадет бездыханным на край обрыва, как рыба, выброшенная на берег ураганным штормом. Воздуха не хватает, Алексей дышит с усилием, втягивая его, точно кто-то схватил железной рукой горло и не отпускает, добиваясь признания. Только в чем?
— Вам плохо? Я же говорила, что не нужно выходить!
Девушка поворачивается к нему, помогает расстегнуть ворот рубашки, приспустить галстук. Её лицо приближается, она осторожно заглядывает в лицо Алексея своими карими глазами, и он замечает их желтоватый оттенок. Сквозь мутное, неустойчивое сознание проносятся мысли о том, что перед ним Сильвиан — настоящая дочь Фавна. «Ей что-то нужно от меня? — думает Алеша, — но что? Чтобы вернулся назад или продолжал ехать?»
Он смотрит вниз на лежащего маленького человечка. Неужели это он там лежит распластанный и изломанный, мягкий как тряпичная кукла? Глубина высоты манит его, притягивает своим ощущением возможного полета, в который может пуститься каждый. Надо только раскинуть руки как крылья и оттолкнуться от земли.
Его ноги по-настоящему слабеют, он неустойчиво качается и хватается за руку Сильвиан.
— Мне надо уйти! — торопливо говорит он, с ужасом представляя, что сейчас покинет свое тело, лежащее на камнях у самого моря, и превратится как в фильмах-фэнтэзи в бесполый дух, который в «Феррари» отправляется на свидание.
— Я вас провожу!
Девушка, осторожно поддерживая его за локоть, ведет к машине. «Она хочет, чтобы я быстрее убрался отсюда, — вспоминает Алексей свои мысли, — вот её цель! Неужели мое появление здесь нарушило планы Фавны, её отца? В какие игры они играют?»
Ему кажется, что он вот-вот найдет разгадку, но на ум ничего не приходит. Получается, что отцу с дочерью не терпится устроить его свидание с Верой, точно от этого зависит будущее всего мира, благополучие миллионов людей, сытая мирная жизнь. Они готовы закрыть глаза на то, что его двойник срывается на машине с обрыва и разбивается вдребезги. Его двойник или он сам?
Алексей открывает дверь, садится на мягкое водительское сиденье. У него нет сил пристегнуться к креслу ремнем безопасности и Сильвиан, наклоняясь и почти касаясь грудью его щеки, проделывает эту операцию. От девушки пахнет ароматом трав — фиалок, ландышей и он понимает, что по-другому от дочери бога полей не может пахнуть.