Другая Золушка, или Четыре Часа До Полуночи
Шрифт:
– Жаль, я не смогла спасти ее, - с неожиданной печалью в голосе обронила Маргарет, поигрывая бокалом с остатками вина и в раздумье глядя куда-то в сторону.
– Я не успела... опоздала. Увы, я тоже не всесильна.
– Что-то я ничего не понимаю, - нахмурилась Злата, с подозрением глядя на нежданную крестную.
– Как вы... то есть ты... могла ее спасти? И в каком смысле - всесильна?
Маргарет удивленно обернулась к ней:
– Как, я разве не сказала? Я ведьма.
"Этого мне
– Крестная-ведьма - это мило. Кстати, кем тебе приходилась моя мать?
– Весьма отдаленной родственницей, - легко пояснила Маргарет, лицо которой вновь вернуло снисходительное выражение. Красиво откинувшись в кресле, женщина с насмешливым удовольствием разглядывала "крестницу".
– В ее крови была толика ведьмацкой крови... увы, этого оказалось слишком мало, чтобы спастись. А я была далеко...
– Она умерла от быстротекущей чахотки, - с прохладцей заметила Злата, с силой сцепив руки, так, что побелели костяшки пальцев. В горле пересохло, а потому слова приходилось буквально проталкивать, и, казалось, каждое из них оставляет после себя саднящую рану.
– Говорят, чахотка неизлечима.
– Люди говорят многое, - безразлично пожала плечами Маргарет.
– Не всему можно верить. Я помогла бы твоей матери... если бы оказалась рядом в нужный момент.
В душе Златы вскипела злость. Всё, что говорила эта чужая женщина, изображающая из себя крестную-чародейку, было пропитано невыносимым самодовольством, и подобная демонстрация собственного всевластья отдавалась в сердце куртизанки кровоточивой болью. Маргарет напоминала слишком о многом... о том, о чем хотелось забыть. Более того, она смела намекать, что могло быть иначе!
– А ты не боишься, Маргарет, разбрасываться такими заявлениями?
– сердито спросила Злата, подавшись к собеседнице.
Последняя подняла брови в показном удивлении:
– Какими именно, дорогая?
– О своих ведьмацких корнях и чародейских способностях, - неприятно усмехнулась Злата, снова откинувшись на спинку кресла. Злость откровенно старила ее, и теперь женщина выглядела минимум на 35.
– Инквизиция, знаешь ли, такого не любит. Не правда ли?
– Мне нет дела до Инквизиции, - равнодушно отозвалась Маргарет, причем ее равнодушие не казалось наигранным. Ей действительно не было дела до Инквизиции... и почему-то это задело Злату еще больше.
– Знаешь, у Инквизиции может быть другое мнение на сей счет, - дрожащим от плохо сдерживаемой ярости голосом процедила куртизанка, до боли в пальцах сжимая подлокотники кресла.
– Пускай...
– еще более безразлично сказала Маргарет.
– Бояться Инквизиции стоит ведьмам низшего ранга. А я мощная чародейка...
Это стало последней каплей.
– Ах, вот как...
– с ледяной яростью произнесла Злата; крылья ее точеного носа чуть подрагивали.
– Но пока я никак не возьму в толк, что такую мощную чародейку привело ко мне.... зачем бередить старые раны? Что было, то прошло.
– Увы, да, - с легким вздохом признала ведьма и,
– Но я бы все равно хотела обсудить с тобой, милая Злата, альтернативное будущее. То, что могло случиться.... но не случилось. Ты не против?
– Против, - вздернула подбородок Злата.
– Зачем мне слушать про не случившееся?
– Об этом мы поговорим позднее, - уклончиво ответила чародейка и, отставив опустевший бокал, неторопливо продолжила, слегка улыбаясь кончиками полных губ: - Итак, для начала - несколько слов обо мне. Меня зовут Маргарет, и мой возраст... он довольно приличный.
– О да, несомненно!
– ехидно согласилась Злата и с фальшивой небрежностью добавила, окинув фигуру собеседницы нарочитым взглядом: - Тебе за сорок, полагаю. Даже под пятьдесят, - ее слова сочинились едким ядом, однако не вполне соответствовали действительности. Маргарет выглядела гораздо моложе 50... о чем, видимо, прекрасно знала, поскольку нисколько не расстроилась, а лишь усмехнулась:
– О, нет... я намного старше. Намного...
– Не говори, что ты живешь столетия или вообще бессмертна, - презрительно скривилась Злата и тоже взяла со столика бокал с вином. Свою порцию алкоголя она выпила без грации и изящества Маргарет, залпом, почти одним глотком, после чего судорожно закашлялась.
– Второе - однозначно нет, а вот первое... в каком-то смысле да, - нисколько не смутилась ведьма.
– Видимо, я сегодня перестаралась с выпивкой, - пожаловалась самой себе Злата, качая головой.
– Какие-то галлюцинации... я даже не уверена, что ты - не плод моего воображения, милая крестная!
– Я не плод воображения. Но я понимаю твои сомнения... такую правду трудно принять!
Злата снова плеснула себе вина, но на сей раз не спешила пить и просто грела бокал в ладонях, задумчиво изучая невозмутимую Маргарет:
– И сколько же тебе лет? Двести, триста?
– Несколько меньше. 157...
Злата даже не удивилась. Что-то в таком роде она и ожидала услышать...
– И как ты познакомилась с моей... моей матерью?
– на последнем слове ее голос чуть дрогнул. Злата сильнее сжала ножку бокала и сделала глубокий вдох, возвращая себе самообладание.
– Я знала ее с детских лет. Мы редко виделись... родители ее были против такого знакомства. Но я любила твою мать... правда любила.
В ее интонациях появилось что-то новое, какая-то сдержанная боль, и это неожиданно теплое чувство тронуло Злату.
– Ты действительно любила мою маму?
Маргарет подняла на нее спокойный взгляд, тотчас утративший малейшую ироничность, и просто ответила:
– Да, Злата. Я ее любила... и стала крестной ее дочери. Твоей крестной. Я обещала заботиться о тебе.