Другие грабли
Шрифт:
— Ну ты реально отморозок, — сказал он, чуть ли не с восхищением. — А если мы тебя раньше найдем?
— Так что меня искать, если я уже здесь? — спросил я. — Кстати, напомню, счет наших предыдущих встреч не в вашу пользу. Готов ли ты и дальше рисковать своими людьми в бессмысленной войне, победа в которой не принесет тебе ничего, кроме сохранения статус-кво?
Я знал этот тип людей. Они понимают только силу, и при переговорах с ними надо наступать им на ноги до тех пор, пока они не начнут извиняться.
Конечно, тут тоже есть определенная
Я изначально предпочел трудный вариант, как я уже говорил. Тогда мне казалось, что так будет правильнее.
— Ты все-таки слишком много болтаешь, — сказал Лобастый.
Он, конечно, был прав.
С возрастом я стал сентиментален и миролюбив, поэтому при любом раскладе пытаюсь договориться, прикладывая к этому максимум усилий. И в моем родном две тысячи девятнадцатом случаи, когда мне приходилось прибегать к насилию, стремились к нулю.
Впрочем, времена в двадцать первом веке настали более травоядные. Может быть, отчасти из-за того, что большинство хищников в конце двадцатого выбили, а те, кто остались, сумели приспособиться.
Они не стали травоядными, разумеется. Просто они научились маскироваться.
— Одна из немногочисленных моих слабостей, — сказал я.
— Ты мне нравишься, Чапай, — сказал он, и я понял, что он уже готов сдать назад и не доводить ситуацию до стрельбы. По крайней мере, не прямо сейчас. А что касается того, что будет потом, так я об этом позже подумаю. В любом случае в Люберцах этой эпохи надо ходить опасно. — Ты вообще откуда?
— Из Люберец, — сказал я.
— А как тогда так вышло, что я о тебе ничего не слышал?
— Меня довольно долго тут не было, — сказал я, не вдаваясь в подробности.
Пусть подумает, что я сидел.
— Ладно, непонятки вышли, — сказал Лобастый. — Если мы с тобой по тачке добазаримся, инцидент можно будет считать исчерпанным?
— Между нами — да, — сказал я. Думаю, на Тимура они больше не прыгнут, да и сам он после вчерашнего к ним уже не полезет. А если полезет, то это уже не моя проблема.
Я его предупреждал.
— А ментов отзовешь?
— Нет у меня власти над ними, — сказал я.
— Ладно, сам порешаю, — сказал Лобастый. — Надо только пару недель продержаться, пока все не стихнет. Ты им этот адрес не сдавал?
Я покачал головой.
— А сам тут откуда нарисовался? Стой, не говори, сам угадаю. Тимур?
На этот раз я остался недвижим.
— Да ясно, что Тимур, — сказал Лобастый. — Не волнуйся, мы с ним ничего больше делать не будем, если он первый не сунется. Так что ты уж его там попридержи, да? А то он парень горячий, берегов не видит…
— Это все частности, — сказал я. — А как мы по основному вопросу договоримся?
— Новую тачку мне взять негде, — сказал Лобастый. — Да и, к слову, не такие там повреждения. Отремонтируем твое «зубило», Чапай. Есть у меня сервис прикормленный,
— Скажи, чтобы вечером забирали, — сказал я. — Днем меня дома не будет.
Отсутствие сотовых телефонов крайне осложняло коммуникацию. В своем времени сложно было представить, что телефонный звонок нельзя сделать с дачи, что для этого в ближайший город ехать надо. Многие этих времен не застали, а совсем юные могут и не поверить, что такое вообще было.
— Лады, — сказал Лобастый. — Пивка с нами в знак примирения дернешь?
— Нет, спасибо, — сказал я. — Режим, здоровый образ жизни, все такое.
— Кто не курит и не пьет, тот здоровеньким помрет, — сообщил мне один из парней, осуществлявших перевязку раненого.
Кто не курит и не пьет, тот вас всех переживет, подумал я, но вслух говорить ничего не стал. Обстановка и так была достаточно накаленной.
— Ладно, наше дело — предложить, твое дело — отказаться, — сказал Лобастый.
— На том и покалим сростень, — сказал я, поднимаясь со стула.
— Чего? — ясное дело, он не читал.
— Выражение такое, — объяснил я.
Дверь в смежную комнату открылась и на пороге нарисовался еще один молодой человек довольно расхристанного вида. Под глазом у него красовался фингал, и мне кажется, что я узнал свою работу. Это был один из тех, кто приезжал на злополучную стрелку, куда я Сашку с собой потащил. Точнее, на которую Сашка сам напросился.
Молодой человек посмотрел на меня, все еще с пистолетом в руках, на окровавленного чувака с простреленной рукой, на мирно сидящего на диване и лыбящегося Лобастого, а потом снова на меня, и глаза его полезли на лоб.
Похоже, он меня узнал.
— Это же…
— Мы в курсе, Димон, — сказал Лобастый. — Это Чапай, и он уже уходит.
Я наклонился в сторону, чтобы заглянуть в комнату, из которой явился шестой гопник, и то, что я в ней увидел, мне крайне не понравилось.
Димон перехватил мой взгляд и резко захлопнул дверь. Чем же он там таким занимался, что даже выстрела не услышал?
Черт подери, ну почему всегда вот так? Почему ничего не бывает просто?
Пришел, договорился, ушел… Так нет же, обязательно нужно было в соседнюю комнату заглянуть.
Лобастому, видимо, выражение моего лица не слишком понравилось.
— Это не твое дело, Чапай, — сказал он.
— Наверное, — сказал я.
— Так и есть. И надеюсь, это останется между нами, — с нажимом сказал он.
«Нагана» на полу уже не было. Кто-то его подобрал.
— Бизнес или удовольствие? — поинтересовался я.
— Немного того, немного другого, — сказал он. — Совмещаем приятное с полезным. У кооперативщика одного забрали, чтобы посговорчивее был.
— Коммерсы вкрай обнаглели, — согласился я, убирая руку с пистолетом в карман и поворачиваясь к двери.