Другие времена, другая жизнь
Шрифт:
— У Эрика рак, — сказала она. — Остается только надеяться…
— Если я могу чем-то помочь… — начал Юханссон и споткнулся.
Что говорят в таких случаях?
— Я обязательно передам ему, что ты звонил, — пообещала она, — но, если речь идет о работе, лучше поговори с Перссоном.
Юханссон положил трубку. Ему стало грустно, хотя Берг вовсе не принадлежал к числу его ближайших друзей. Попробуем Перссона, решил он и нашел в компьютере его номер. Этот-то точно не успеет помереть от рака — при таком весе и кровяном давлении.
— Да, — отозвался Перссон.
Несмотря на краткость ответа, голос его звучал ничуть не бодрее, чем у жены Берга.
— У тебя есть время встретиться? — спросил Юханссон. У него с Перссоном было больше общего, чем он сам желал бы признать, ему тоже неохота было тратить время на реверансы.
— У меня только жареная свинина с красной фасолью, — мрачно заявил Перссон. — Выпить нечего, если хочешь, приноси.
— Я заеду в «Системет», так что встретимся через час, — сказал Юханссон.
Вот это я понимаю, настоящий полицейский старой школы, подумал он.
Времени у него было сколько угодно: жена уехала на какую-то конференцию, так что выбора большого не было: либо поехать к Перссону, либо провести вечер в обществе телевизора. Он представления не имел о кулинарных талантах Перссона и все же решил рискнуть.
25
Перссон жил в Росунде, в старом доме постройки начала XX века, рядом со стадионом. Юханссон остановил такси в центре Сольны, зашел в «Системет» и купил несколько бутылок пива, водку и маленькую бутылочку коньяка «Грёнстедт». Не стану жадничать, решил он. Даже если встреча с Перссоном ничего не даст, все равно он запишет расходы как служебные, и дальше они попадут в мифическую Голубую книгу, где содержатся все данные о служебных расходах в Королевстве Швеция.
Никогда не перестану удивляться причудам жизни, подумал Юханссон полчаса спустя, пока хозяин разливал водку. Они сидели в кухне двухкомнатной квартиры Перссона. Если память Юханссону не изменяла, Перссон после постигшего его в начале семидесятых развода с женой жил холостяком. На службе он был знаменит тем, что вне зависимости от сезона всегда ходил в одном и том же сером костюме, пожелтевшей нейлоновой сорочке и сером галстуке.
В квартире у него пахло моющим средством. Пол блестел, как в кукольном домике. Впрочем, вся квартира была не намного больше, чем кукольный домик, и, поскольку Перссон весил около двухсот килограммов, Юханссон никак не мог избавиться от образа слона в посудной лавке. Правда, этот слон был в движениях точен, как балерина на сцене, и даже по-своему изящен, а в кулинарии оказался почти таким же докой, как любимая тетушка Юханссона Дженни, та самая, которая в старые добрые времена работала поваром в Стур-отеле в Крамфорсе и кормила на славу всех: от лесовладельцев до обычных лесников.
— Слушай, до чего вкусно! — восхитился Юханссон, и, поскольку жена была на конференции где-то на юге Швеции, во всяком случае, на приличном расстоянии, он дал волю как своим избалованным норрландской едой вкусовым сосочкам, так и животу, распустив вечно затянутый пояс.
— Настоящим мужикам нужна настоящая еда, — пробурчал Перссон и поднял рюмку. — Я слышал, ты женился?
— Да, — ответил Юханссон, — но это было не вчера.
Больше десяти лет назад, подумал он, а Перссон остается Перссоном. Он был даже тронут неожиданным интересом Перссона к его личной жизни.
— Я тоже собирался жениться, когда развелся… — задумчиво, словно размышляя вслух, сказал Перссон. — Но так ничего и не вышло. Хотя у меня есть одна… Мы иногда встречаемся.
— Вот оно что… — Юханссон не знал, как реагировать. Не спрашивать же, что у него за подруга.
— Славная женщина, — словно прочитав его мысли, сообщил Перссон. — Она финка. Работает в социальной службе, помогает по дому старикам и инвалидам, хотя скоро уйдет на пенсию. Мы подумываем, не купить ли домик в Испании.
— Да, там, кажется, потеплее…
Перссон в Испании, подумал он. Откуда что берется?
— Я этого и боюсь, — вздохнул Перссон.
Они выпили, поели, сварили кофе и перешли в гостиную поговорить.
— Ты хороший мужик, Юханссон, — сказал Перссон и кивнул на пузатую коньячную рюмку. — Очищенная и «Грёнстедт». Тебя можно посылать в магазин без опаски, — заверил он. — Чем могу быть полезен?
— Меня интересует западногерманское посольство, — решительно приступил Юханссон. Лучше сразу закончить с делами, а потом можно будет повспоминать добрые старые времена.
— Если ты имеешь в виду апрель семьдесят пятого, это было еще до того, как я пришел в СЭПО. Я тогда работал в основном по ворам. Знаешь, такие обкуренные татуированные идиоты, они только и делали, что лазили по квартирам.
— А потом? — спросил Юханссон. — Когда ты пришел в СЭПО?
Он даже не спрашивает, почему я этим интересуюсь, подумал он.
— Я занимался этим делом в конце восемьдесят девятого. В самом конце, в декабре.
Юханссон молча кивнул. Перссон был не из тех, кого можно поторапливать.
— В связи с убийством. Берг попросил проверить Челя Иорана Эрикссона, убитого тридцатого ноября. В тот день, когда эти чертовы юнцы чуть не спалили город по случаю годовщины смерти Карла XII. — Перссон покачал головой и сделал приличный глоток коньяка.
— А почему Берг им заинтересовался?
— Потому что убийство было связано с посольством. Я, впрочем, не знаю, что тебе известно…
— Кое-что известно, — кивнул Юханссон, ожидая продолжения.
— Не надо быть Шерлоком Холмсом, чтобы понять, что этим сукиным детям кто-то помогал. Кто-то из наших молодых дарований…
— А откуда всплыл Эрикссон?
— Он же был одним из тех, кто помогал немцам. — Перссон, казалось, немного удивился вопросу. — Это-то Берг вычислил сразу, как он сказал. Хороший был полицейский, Эрик Берг. В то время… — Перссон ухмыльнулся. — До того, как стал светским господином, если ты понимаешь, что я имею в виду.
— Я понимаю, что ты имеешь в виду. — Юханссон тоже улыбнулся. — Я очень хорошо понимаю, что ты имеешь в виду, — сказал он даже с большим нажимом, чем собирался.
— Ты, наверное, удивляешься, почему Эрикссон не загремел в кутузку? — спросил Перссон.