Другие времена, другая жизнь
Шрифт:
— Нет, это точно, — сказал Викландер.
Это было бы настоящим преступлением, подумал он.
— Но ты же допер, что они вычистили четверых? Четыре акта в стандартном формате, на каждого по акту?
— Да, — ответил Викландер, чуть ли не извиняясь.
Тогда, больше двух лет назад, они проводили генеральную зачистку оперативных баз данных. Сотрудники, которым это было поручено, вынуждены были записываться в очередь, дожидаясь, пока компьютерщики справятся с их заказами. Объем информации по мере выполнения заказов уменьшался.
А поскольку каждая заявка скреплялась подписями и заказчика, и исполнителя, для Викландера не составило труда обнаружить комиссара Перссона и его заказ. И не только Перссона, но и других сотрудников, стоящих до или после него в очереди на «приборку» баз данных.
— Здесь-то они и промахнулись, — сказал Викландер. — Количество килобайт в файлах регистрируется постоянно. Короче говоря, можно узнать, сколько именно килобайт вычищено не кем-то иным, а именно коллегой Перссоном. А поскольку нам известно стандартное количество килобайт в каждом формуляре, до десятка примерно, то получается, что он вычистил как раз четверых, занесенных в базу данных в связи с захватом немецкого посольства.
— Компьютерщики халтурят, — сердито сказал Юханссон. — Надеюсь, ты им на это указал?
— Да. Они благодарили за ценную помощь.
А что им еще оставалось делать, подумал Юханссон.
— Значит, вычищено четверо, — произнес он вслух. — И ты не знаешь, кто они?
— Нет, — отрицательно покачал головой Викландер, — этого я не знаю.
— Может быть, это кто-то из тех клоунов, что собирались отомстить за выданных западногерманскому правительству участников захвата посольства, похитив Анну Грету Лейон? — размышлял вслух Юханссон. — Если память мне не изменяет, там чуть не тридцать человек было задержано, причем в несколько приемов. И шведы, и иностранцы. Кто-то из них через несколько лет даже стал депутатом риксдага…
— Крёхер и его приятели… — Викландер покачал головой. — Вряд ли они. А имя депутата — Хуан Фонсека. Кстати, он был ни в чем не виноват. Ему даже в утешение выплатили компенсацию…
— А ты не путаешь? — Юханссон с удивлением уставился на Викландера.
Компенсация, этого еще не хватало! — подумал он. Юханссон во многих отношениях был очень старомоден.
— Сто процентов. Во-первых, их перешерстили вдоль и поперек, а во-вторых, их никто из регистров не вычищал. На них там столько материала — на несколько диссертаций наберется. Тысячи страниц. Они в базе появились попозже, уже после захвата посольства… Решили отомстить Анне Грете Лейон, она тогда была министром занятости и занималась иммигрантами и антитеррористическим законодательством. Короче говоря, формально решение о высылке немецких террористов подписала она.
Плевать на юриспруденцию, подумал Юханссон. Он прекрасно знал, что невозможно заниматься полицейской работой, особенно в критической ситуации, держа свод законов под мышкой.
— Значит, четверо вычищены, — подвел он итог, — и мы понятия не имеем, кто эти четверо, хотя речь идет, пожалуй, о самом тяжком преступлении за всю историю отдела. Странно…
— Очень, — согласился Викландер. — Хотя самое странное не это.
— Что еще? — Юханссон подозрительно уставился на собеседника.
По мнению Викландера, самое странное было то, что несколько месяцев назад, незадолго до того как Юханссон вступил в должность, в акте о захвате посольства ни с того ни с сего возникли две фамилии. Двое шведов, которые якобы помогали немцам спланировать и подготовить операцию по захвату. Формально они являются соучастниками двух убийств, массового захвата заложников, нанесения значительного вреда общественной собственности, саботажа плюс еще кое-что — так, по мелочи.
— Вот это да! — восхитился Юханссон.
Пожалуй, потянет на пожизненное, подумал он.
— Вот именно. То есть, скажем так, кто-то получил недурной толчок для карьеры. Особенно в то время.
— Что это за люди?
— Обоих нет в живых, — сказал Викландер. — Один из них был журналистом на ТВ, довольно известным в свое время, я имею в виду конец семидесятых и восьмидесятые. Его звали Стен Веландер, родился в сорок седьмом. Умер от рака пять лет назад.
— Что-то припоминаю, — нахмурился Юханссон.
Тощий темпераментный мужик с ухоженной небритостью и взглядами вполне в духе времени… Впрочем, все они одинаковы, подумал он.
— А второй работал в ЦСУ на Карлавеген. Какой-то чиновник, начальник бюро отдела, по-моему… Ничего особенного. Чель Йоран Эрикссон, сорок четвертого года.
— Кровоизлияние в мозг, разумеется, — хмыкнул Юханссон.
— Нет. Убит в ноябре восемьдесят девятого.
— Что? — удивился Юханссон.
Становится все веселее, подумал он даже с некоторым удовольствием.
— Да-да. Я запросил материалы следствия. Убийство до сих пор не раскрыто, и с весны девяностого года никто этим делом не занимался. Оно пошло в архив… за отсутствием улик, как написано в решении.
— Что-то я припоминаю, — задумчиво произнес Юханссон. — Эрикссон, Эрикссон…
Каким образом Веландер и Эрикссон — а обоих уже нет в живых — вдруг появились в деле о захвате западногерманского посольства? Почему так поздно? За полгода до истечения срока давности? При всем при том, что никто за двадцать лет пальцем не шевельнул, чтобы довести дело до конца.
Обо всем этом не было ни слова в принесенных Викландером бумагах.
— Наверное, Берг постарался, — решил Юханссон. — Ты с ним говорил?
— Нет. Хочу сначала сам получше разобраться.
— Разумно, — согласился Юханссон. — Попробуй узнать, кто занес их фамилии в дело.
Очень и очень любопытно, подумал он.
— Да… — протянул Викландер. — Обвинение им теперь вряд ли предъявишь.
Впрочем, сказал он это просто так: когда речь шла о настоящей следственной работе, юридические вопросы его не особенно интересовали.
24
Почему Викландер был не таким же хорошим, а почти таким же хорошим полицейским, как его начальник, легендарный Ларс Мартин Юханссон, — вопрос не особенно интересный, поскольку Викландер был хорош сам по себе. Получив в свое распоряжение папки с делом о нераскрытом убийстве Челя Эрикссона, имевшем место 30 ноября 1989 года, он заперся в кабинете, отключил телефон и для надежности включил красную лампочку над дверью.