Другой Аркадий Райкин. Темная сторона биографии знаменитого сатирика
Шрифт:
Спустя неделю Райкина вызвали на Старую площадь, где глава Отдела культуры ЦК КПСС Василий Шауро так стал отчитывать артиста, что у того случился… инфаркт. Прямо из кабинета большого начальника сатирика отправили в «кремлевку» – Центральную клиническую больницу. Вот как об этом чуть позже будет вспоминать сам артист:
«Прямо из кабинета на Старой площади меня увезли в больницу с тяжелым инфарктом. Приехала «Скорая помощь», уложили на носилки – никто не шелохнулся, не извинился. Только внизу гардеробщица, увидев носилки, сказала доброе слово.
Уже лежа в Кунцевской больнице, я получил письмо от главного редактора газеты «Правда» М. В. Зимянина. Он писал, что все образуется. Не обращайте внимания на эти обвинения, «держите хвост морковкой». Надо заметить, что с Зимяниным мы познакомились во время гастролей
Заметим, что Шауро и Зимянин выходцы из белорусской партийной номенклатуры. Но как разительно отличались по своим идеологическим позициям. Если Шауро слыл державником, симпатизантом «русской партии» в верхах, то Зимянин был либералом, что наглядно подтвердила и его «чехословацкая эпопея»: когда он был послом в ЧССР (1960–1965), то симпатизировал тамошним реформаторам и даже предлагал советским руководителям взять некоторые из их начинаний на вооружение. За что, собственно, и был отозван Брежневым в Москву почти сразу после его воцарения на генсековском престоле. Правда, отзыв не привел к окончательной отставке – Зимянину доверили руководить главной газетой страны. Но и на этом посту он не изменил своим либеральным воззрениям. Кстати, и дочку свою, Наталью, Зимянин выдал за актера Александра Филиппенко, который приобрел известность как актер и режиссер (1964–1969) труппы эмгэушного театра «Наш дом» – как мы помним, сосредоточия либералов-евреев. Так что письмо Зимянина Райкину не было случайностью.
Поскольку после визита на Старую площадь сатирик отправился прямиком в «кремлевку», следующие показы «Плюса – минуса», назначенные на 16–18 октября 1970 года, были отменены. Поэтому свое 59-летие Райкин встретил с невеселыми думами. А тут еще ему сообщили, что Москва и Ленинград для гастролей его коллектива временно закрыты. Местом для концертов определили столицу Карельской АССР город Петрозаводск. Правда, самому Райкину врачи выходить на сцену временно запретили – из-за перенесенного инфаркта.
Тогда же в общество был запущен и слух о «гробовых» бриллиантах Райкина. Утверждалось, что артист якобы был пойман с поличным на таможне, когда пытался вывезти фамильные бриллианты в Израиль, причем спрятал их… в гроб, где покоилась его умершая пять лет назад мать (артист якобы хотел ее перезахоронить, перевезя с Преображенского кладбища в Ленинграде на кладбище в Тель-Авиве).
Слух этот хоть и был сделан топорно, но лег на благодатную почву, поскольку, как уже отмечалось выше, разговоры о якобы фамильных бриллиантах семейства Райкиных давно будоражили умы рядовых советских граждан. Поэтому многие поверили истории с задержанием артиста на таможне с гробом его матери, набитом бриллиантами. Таким образом, реноме сатирика, за которым в народе закрепилось звание правдолюбца, было серьезно подорвано. Сам актер позднее так вспоминал об этом:
«Впервые я узнал об этой сплетне от своего родственника. Он позвонил мне в Ленинград и с возмущением рассказал, что был на лекции о международном положении на одном из крупных московских предприятий. Докладчика – лектора из райкома партии – кто-то спросил: «А правда ли, что Райкин переправил в Израиль драгоценности, вложенные в гроб с трупом матери?» И лектор, многозначительно помолчав, ответил: «К сожалению, правда».
Жена тут же позвонила в райком партии, узнала фамилию лектора и потребовала, чтобы тот публично извинился перед аудиторией за злостную дезинформацию, в противном случае она от моего имени будет жаловаться в Комитет партийного контроля при ЦК КПСС – председателем его тогда был Арвид Янович Пельше (с 1966 года. – Ф. Р.). Ее требование обещали выполнить и через несколько дней сообщили по телефону, что лектор был снова на этом предприятии и извинился по радиотрансляции. Якобы этот лектор отстранен от работы…
Но слух этот был очень живуч. Как-то я в очередной раз слег в больницу. Театр уехал без меня на гастроли. И вот удивительно, всюду, куда бы наши артисты ни приезжали, к ним обращались с одним и тем же вопросом:
– Ну, что же шеф-то ваш так оплошал? Отправил в Израиль…
Словом, всюду – в Москве, Ворошиловграде – одна и та же версия. Считали, что я не участвую в гастролях отнюдь не из-за болезни. Что чуть ли не в тюрьме…
Выйдя из больницы, я пошел в ЦК, к В. Ф. Шауро.
– Давайте сыграем в открытую, – предложил я. – Вы будете говорить все, что знаете обо мне, а я о вас. Мы оба занимаемся пропагандой, но не знаю, у кого это лучше получается. Вы упорно не замечаете и не хотите замечать то, что видят все. Как растет бюрократический аппарат, как берут взятки, расцветает коррупция… Я взял на себя смелость говорить об этом. В ответ звучат выстрелы. Откуда пошла сплетня? Почему она получила такое распространение, что звучит даже на партийных собраниях?
Он сделал вид, что не понимает, о чем речь, и перевел разговор на другую тему.
Но самое смешное – это помогло. Как возникла легенда, так она и умерла…»
Да, легенда действительно умерла, однако другое продолжало процветать: рос бюрократический аппарат, процветала коррупция. Все это было не случайно, а являлось прямым следствием функционирования системы, руководители которой лишь на словах ратовали за законность, а на деле попросту закрывали глаза на бесчинства бюрократии. Нельзя сказать, что в руководящих верхах не было людей, кто не осознавал пагубность подобного пути. Так называемые «аскеты» (люди, которые никогда не стремились извлечь личную материальную выгоду из своего высокого положения) из «русской партии» во главе с Александром Шелепиным в 1967 году пытались сместить с поста лидера «сибаритов» Леонида Брежнева, но эта попытка, как мы помним, завершилась провалом.
Весной 1970 года Суслов и Косыгин снова пытались осуществить нечто подобное – заставить Брежнева уйти с поста генсека, – но тот заручился поддержкой военных и снова устоял. Однако «аскеты» не оставляли попыток добиться желаемого. Назначение Григория Романова хозяином Северной столицы тоже было одним из звеньев того же плана: по задумке тех, кто продвигал его наверх, Романов должен был в недалеком будущем встать во главе партии, сместив Брежнева. Однако последний был более удобен Западу (как говорится, сибарит сибариту глаз не выклюет), поэтому ему был брошен спасательный круг – разрядка, которая должна была помочь генсеку (а также и советским либералам) приобрести дополнительные козыри в борьбе с аскетами из «русской партии».
И вновь отметим, что в разрядке не было бы ничего страшного, если бы она жестко контролировалась соответствующими структурами. При таком раскладе процесс вестернизации советской номенклатуры можно было бы держать под контролем. На деле же этот процесс был пущен на самотек, что, собственно, в итоге и приведет к тому, что в ходе горбачевской перестройки верх окончательно возьмут именно «сибариты», а не «аскеты», которые без всякого зазрения совести «сдадут» страну Западу. Впрочем, не будем забегать вперед.
Итак, обострение отношений с Израилем привело к определенной «зачистке» советской идеологии от еврейского влияния. Так, на ЦТ и радио из эфиров было убрано большинство эстрадных исполнителей еврейского происхождения: Майя Кристалинская, Лариса Мондрус, Вадим Мулерман, Аида Ведищева, Нина Бродская, Эдди Рознер, Анатолий Кролл и др. Без работы они не остались – перебрались на концертные площадки, – однако эфиров на всю страну были лишены. Вместо них на эстраду была выпущена новая волна исполнителей: Лев Лещенко, София Ротару, Геннадий Белов, Рано Шарипова, Евгений Мартынов, Яак Йоала, Роза Рымбаева, «Ялла» и др.
Впрочем, отдельные представители еврейской диаспоры продолжали присутствовать в эфирах, появляясь в них с той же частотой, что и раньше: например, Иосиф Кобзон и Эдуард Хиль, без участия которых редко обходился любой мало-мальски значимый теле– и радиоконцерт. То есть сказать, что «зачистке» подверглись все артисты-евреи было нельзя.
Та же ситуация сложилась и в юмористике, где опять же из теле– и радиоэфиров были убраны некоторые часто мелькавшие до этого исполнители еврейского происхождения, однако убрать их всех задачи не стояло, да и не могло стоять – в таком случае советская юмористика вообще осталась бы на голодном пайке, поскольку львиную долю артистов там составляли именно евреи (в эстрадной песне ситуация была иная – там они не составляли большинства). Более того, убирая одних юмористов-евреев, ТВ рождало других. Так, например, получилось с дуэтом в лице Бориса Владимирова и Вадима Тонкова, которые работали в жанре комических старух – изображали двух бабок: Авдотью Никитичну и Веронику Маврикиевну. Поскольку этому дуэту суждено звездное будущее, расскажем о нем более подробно.