Другой Аркадий Райкин. Темная сторона биографии знаменитого сатирика
Шрифт:
В спектакле, как и положено, было много остросатирических миниатюр. Например, в одной из них Райкин играл железнодорожника, который гонит в Москву состав с помидорами, но дорога слишком далека, поэтому создается угроза того, что овощи попросту испортятся в дороге. Тогда герой Райкина поступает нетрадиционно: в нарушение инструкции он начинает распродавать помидоры на одной из станций. Как говорится, лучше продать овощи людям здесь, чем довезти их до пункта назначения гнилыми. В итоге железнодорожника вызывают на ковер высокие начальники, дабы пропесочить за своеволие. Мораль этой сценки была понятна без слов: инициативные люди часто страдали из-за того, что пытались обойти нелепые инструкции. Вместе с этими людьми страдала и экономика страны.
В числе острых миниатюр была еще одна – «Рельсы гудят». В ней Райкин играл
Чтобы задержать молодежь, райкинский председатель идет на нарушение инструкции: вместо того чтобы сжечь вырубленный лес, он строит из него Дворец культуры, чтобы у его молодежи было место, где проводить свой досуг. На открытие Дворца приезжал сам глава района, который после торжественной части отводил председателя в сторону и говорил ему: «Судить тебя будем, ведь инструкция-то что гласит?..»
Короче, это была весьма острая пьеса, о которой периодически писала центральная пресса, однако в театре ее еще не касались. Здесь Райкин (и авторы – Настроевы) были одними из первых. В 1973 году по их стопам пойдет московский Театр сатиры, поставивший спектакль «Таблетка под язык» Андрея Макаенка, где роль председателя колхоза, подобного тому, что сыграл Райкин, исполнит Андрей Миронов. Заметим, что это окажется не лучшей ролью замечательного артиста, поскольку уж явно не вязался его облик с деревенским. Кстати, у Райкина была та же проблема – ну, не тянул он на председателя колхоза. Как писала Е. Уварова:
«Справедливости ради надо сказать, что, несмотря на остроту и новизну постановки вопроса, фигуре райкинского председателя недоставало органичности, той безукоризненной правдивости, что отличали лучшие создания артиста. Вероятно, когда он обращался к сельской теме, ему не хватало непосредственных жизненных наблюдений – источника, питавшего его искусство…»
Зато этой самой органичности с лихвой хватило Райкину в другой миниатюре – «В греческом зале» М. Жванецкого. Помните: ее герой, беспробудный пьяница, делится своими впечатления от посещения музея, куда его затащила в воскресенье благоверная. По словам пьяницы, «музей – хуже забегаловки», поскольку там «даже горячего нет» (в Третьяковской галерее хотя бы солянка была). В итоге, «пока экскурсия на статую таращилась», герой миниатюры сбегал в магазин, купил «поллитру» с закуской и чинно расположился в одном из залов музея. И тут к нему привязывалась вахтерша: «В греческом зале, в греческом зале… Как вам не стыдно, как вам не стыдно…» Пьяница в ответ возмущался: «Музей, а нечем банку открыть… Темнота-а-а… Никакой культуры…»
Короче, это был настоящий фонтан юмора в исполнении великого артиста. Зал, что называется, был в лежку. Райкин, который сам в рот спиртного почти не брал, весьма виртуозно играл пьяницу. Впрочем, подобных персонажей он с таким же мастерством играл и раньше. А в том 69-м, например, к пьянице из «греческого зала» добавился еще один – лжепьяница из телефильма Наума Бирмана (того самого, который ставил Райкину спектакль «От двух до пятидесяти» в 1960 году) под названием «Волшебная сила искусства». Фильм состоял из трех новелл, причем «гвоздем» среди них была именно та, где снимался Райкин. Он играл по сути самого себя – актера. Однажды тот встретил на улице свою школьную учительницу и узнал, что ее третируют соседи по коммуналке – весьма наглая супружеская чета. Чтобы помочь учительнице, герой Райкина приходил в коммуналку под видом еще более наглого и хамоватого алкоголика, который хочет поменяться с учительницей квартирами. Супружеская чета, насмерть напуганная возможным соседством с алкашом, у которого брат-уголовник ходит «во-о-т с таким длинным ножиком», да и сам он представляет из себя далеко не лучшую половину человечества, тут же меняет свое отношение к пожилой женщине в лучшую сторону. Чего, собственно, и добивался герой Райкина.
Кстати, эта интермедия стала поводом к одной интересной истории, о которой следует рассказать отдельно. Премьера фильма «Волшебная сила искусства» прошла 1 января 1970 года. Спустя какое-то время Райкин получил письмо от 9-летнего мальчика из города Уральска. Тот писал, что «видел по телевизору, как вы помогали своей учительнице», и решил обратиться к артисту за помощью. Мальчик написал, что его мама тяжело больна (у нее была болезнь сердца), а врачи ничего не могут сделать, хотя отец обошел многих из них: как в самом Уральске, так и в других городах (например, они ездили в Саратов). В конце письма мальчик написал следующее: «Мама не может играть со мной и младшим братишкой, потому что очень устает, у нее болит сердце. Не поможете ли вы моей маме? Нет ли у вас знакомого врача? Моя мама ничего о письме не знает…»
В итоге Райкин действительно нашел такого врача – профессора Сыркина, который лечил его самого от той же болезни сердца. Врач согласился принять у себя маму мальчика. Райкин немедленно дал знать об этом в Уральск, после чего женщина с мужем приехали в Ленинград и остановились… у Райкина. По его же словам:
«Профессор принял женщину, и, пока она лечилась в больнице, муж ее жил у нас. Когда она выздоровела, они уехали. Он шофер. Милые люди оказались, такие сердечные и удивительные какие-то… Мальчик прислал мне позже письмо, сообщил, что маме лучше, что мама здорова, работает, спасибо…»
Но вернемся к пьянице из «греческого зала».
Исполнение Райкиным этой роли, на мой взгляд, не всегда выглядело без огрехов. Например, в интермедии, которая потом войдет в телефильм «Люди и манекены», игра артиста, что называется, из разряда не подкопаешься – ничего лишнего. А вот в документальном фильме Галины Кожуховой показана эта же интермедия, но снятая во время выступления Райкина в каком-то сборном концерте. И там уже видны некоторые огрехи: например, явный перебор с заплетанием языка у пьяницы, когда он долго не может выговорить слова. Чувствуется в этом некий налет театральности. Или все-таки давало о себе знать то, что Райкин был трезвенником. Кстати, о последнем.
Как говорил в знаменитом фильме «Адъютант его превосходительства» (1970) еврей-ювелир Либерзон в блестящем исполнении русского актера Бориса Новикова: «Среди евреев почти нет пьяниц». И это правда: пьющий еврей – это нонсенс. Вот и Райкин этой традиции не нарушил, являя собой яркий пример еврея-трезвенника. У себя в театре он установил «сухой закон», который соблюдался всем коллективом неукоснительно. За это ленинградский Театр миниатюр в театральных кругах получил прозвище «Единственный, который не шатается». И все же иной раз самому Райкину приходилось нарушать введенный им самим «сухой закон». Правда, в профилактических целях. По этому поводу послушаем рассказ коренного райкинца – актрисы Виктории Горшениной:
«Если в труппе появлялся даже очень талантливый, но пьющий актер, Аркадий Исаакович под любым предлогом старался от него избавиться. Когда на сборную программу был приглашен очень одаренный цирковой актер, Аркадий, зная о его «слабинке», предупредил его. В Свердловске после одного из первых спектаклей все актеры пошли ужинать в ресторан гостиницы «Урал», где мы жили. Уселись за столики. И тут Аркадий со своего места увидел, как к актеру, сидевшему в глубине зала, направляется официант с граненым стаканом, наполненным прозрачной жидкостью. Аркадий встал, пошел в том же направлении и тихо спросил, показывая на стакан:
– Гутя, это у тебя что?
– Вода, – ответил Гутя, и на щеках его стал проступать румянец.
– А! – сказал Аркадий. – Я так хочу выпить воды, жажда мучит. Можно?
– Пожалуйста!.. – растерялся тот.
Аркадий неторопливо, не отрываясь, как воду, выпил стакан водки до дна и как ни в чем не бывало спокойно сказал: «Не засиживайтесь. Завтра спектакль, надо быть в форме». И твердой походкой вышел из ресторана. Гутя пристыженно и растерянно смотрел ему вслед.
Как потом рассказывала Рома, Аркадий в своем номере как подкошенный рухнул на кровать и, не раздеваясь, крепчайшим сном проспал до утра.
Совершенно непьющий Райкин преодолел себя, чтобы проучить актера…»