Другой Холмс, или Великий сыщик глазами очевидцев. Начало

Бочковский Евгений

Третья версия самая необычная и сложная. Она в общем-то схожа со второй, но ее принципиальное отличие состоит в том, что здесь уже подразумевается более тонкий и хитрый замысел. Джабез Уилсон так же виновен, но никакого конфликта с подельниками нет. История, рассказанная им, лжива и задумана шайкой заранее для его алиби. Действительно, тот факт, что его дом является своеобразным штабом и отправным пунктом грабителей, обуславливает его уязвимость. Они не могли не понимать, что их компаньон Уилсон первым подпадет под подозрение, поэтому следовало подготовить ему защиту. У них было предостаточно времени исполнить все как надо, поэтому, не сомневаюсь, все необходимые подтверждения рассказанной им истории, заботливо расставленные, будут нами обнаружены. Выяснится, что "Союз рыжих" существовал не только на словах, и, покопавшись в выпусках "Монинг кроникл" за последние месяцы, мы действительно найдем там пресловутое

объявление о конкурсе на вакансию. Найдем так же и соискателей, которые подтвердят, что их обошел человек, в шевелюре которого обнаружились какие-то специфические признаки, определившие его превосходство перед остальными. Остроумие этой затеи заключается еще и в том, что Джабезу Уилсону даже не пришлось лгать, когда он рассказывал мне о своем невероятном успехе, позволившем добиться выгодной работы. Он только умолчал об одном. А именно, что во всей необъятной рыжей толпе, запрудившей Флит-стрит, он единственный не был наивным простачком и прекрасно знал, для кого затеяна вся эта комедия. Конкурс должен был выиграть он, и уже не важно, сидел ли он для отвода глаз все последующие дни в конторе фальшивого союза или помогал дружкам рыть подкоп. Главное, вполне надежно складывался образ одураченного простофили, над которым представителям Скотланд-Ярда предлагалось посмеяться, после чего в свою очередь уже они – в их числе и я – превращались в достойных осмеяния идиотов, а Уилсон, когда все уляжется, спокойно получал свою долю похищенного. Но как тогда быть с описанием так называемого Сполдинга, данным владельцем ссудной кассы? Не станет же он показывать на собственного главаря. Получается, ограбление – дело рук совсем других людей, и приметы Клея нарочно подброшены нам Уилсоном для того, чтобы направить по ложному следу. То есть, они знают Джона Клея, что, в общем-то, не так уж странно. В своей среде он в последнее время сделался настоящей знаменитостью, и прикрыться им для своих целей представляется вполне разумной идеей.

Рассматривая эту третью версию так и эдак, я вынужден признать, что в нее мне верится меньше всего. Во-первых, я, что бы ни говорил, не могу не учитывать то жалкое впечатление, что произвел на меня владелец ссудной кассы. Если он лишь изображает обманутого тугодума, то его актерские способности следует признать гениальными, а я по причине склада своей натуры сам факт наличия чужого гения воспринимаю крайне недоверчиво и неохотно. Во-вторых, против этой версии выступают все те доводы, что работают в пользу первой. Нельзя отвернуться от факта, что Уилсон был обнаружен в весьма плачевном состоянии. Стали бы его соучастники причинять столь существенный вред его здоровью, если требовалась только лишь видимость его непричастности? Стоило ли держать его связанным несколько дней? Стоило ли изнурять его голодом? Врач, осмотревший его в госпитале, подтвердил, что поступивший в его руки больной доведен до истощения. Второй довод, смущающий меня, заключается в том, что Уилсон обратился к Холмсу. Если он действительно ловкий и хитрый вор, зачем в тот момент, когда все приготовления уже почти закончены, ставить под удар собственное предприятие?

С другой стороны, при более пристальном рассмотрении эти доводы уже не кажутся столь однозначными. Тот же врач уверенно утверждает, что измождение пациента не достигло стадии, подвергающей риску его жизнь. Опять же, прижимистый мистер Уилсон предпочел обратиться к Холмсу, чьи услуги платны, вместо того, чтобы пойти в полицию. Говорит, боялся потерять место, если мы подойдем к делу слишком рьяно. А Холмс, значит, образец деликатности? На это он не нашел, что ответить. Я же со своей стороны, зная подлинную цену способностям Холмса и учитывая то обстоятельство, что этот разрекламированный дилетант в итоге не предотвратил преступление, вполне готов допустить, что и для Уилсона с сообщниками не составляла секрета шириною в пропасть разница между возникшим в одночасье образом гениального самоучки и его жалким прототипом. Понимая, что Холмсу это дело не по плечу, так ли уж они рисковали, обратившись к нему за "помощью"?

Обо всем этом я раздумывал по дороге из больницы. Сержанта Пратта я отправил опрашивать обитателей Сакс-Кобург-сквер. Вопросов предостаточно. В настоящий момент неизвестно даже время, когда было совершено ограбление. Далее. Сколько человек в шайке? Когда и на чем похищенные ценности были вывезены из дома? Нанимали ли они экипаж или имели собственный? Каковы их дальнейшие планы? Поделить добычу и разойтись или и дальше действовать сообща? Впускали ли кого-нибудь в дом в то время, пока касса была заперта? Возможно, Росс появлялся там. По словам Уилсона он поначалу довольно часто проверял, на месте ли новоиспеченный писарь, но потом такие проверки случались все реже. Если рук не хватало, вполне возможно, что Росс помогал Клею в рытье лаза.

Сорванное объявление – случайность? Когда это произошло? Упомянутый свидетель не сумел указать день, когда оно исчезло.

Наконец, сбыт похищенного. Золото – одновременно и привлекательная, но и не простая добыча, в особенности столь специфическая, как французские наполеондоры, тем более, в таком количестве. Куш крупный, что и говорить, но повозиться придется, и здесь им безусловно пригодится опыт Клея. Для мошенников такого калибра как он давно не секрет, что Ярд пытается если не прибрать к рукам черный рынок, то уж хотя бы иметь максимум информации о теневых сделках. Монеты с континента слишком приметны, риск допустить утечку до ушей наших осведомителей, коих в той среде предостаточно, особенно при таком объеме оборота слишком велик. Некоторые из теневых маклеров, известных Клею не понаслышке и готовых провернуть такую сделку, находятся под нашим наблюдением, которое теперь только возрастет. Клей, естественно, и это обязан учесть. Выходит, украсть – лишь половина дела. Как они будут решать эту задачу, сопряженную с такими трудностями, а главное когда? Безопаснее всего было бы разбить сделку на части, припрятав большую часть золота на потом в надежде, что когда-то шум все равно уляжется, и Ярд снизит бдительность.

И последнее. Исчезновение девочки – совпадение или ключевая деталь? Что-то в поведении Уилсона мне не понравилось, когда речь зашла о ней. Как и сам Уилсон. Жадный недалекий и при этом одинокий, а рядом – девочка. В самой незащищенной стадии жизни, физически не совсем уже ребенок, но психически все такая же зависимая. Повзрослевшая ровно настолько, чтобы привлечь к себе похоть этого вдовца, и чтобы не успеть вырастить в себе защиту от таких благожелателей. "Кое-как стряпает и метет пол". Непохоже, чтобы он был ею доволен, как, впрочем, и всем остальным. И тем не менее этот человек, во всем ищущий выгоду, держал ее при себе. А затем под именем Сполдинга появился Джон Клей. Даже если Уилсон, занятый своим трудом в другой части Лондона, так ничего и не заподозрил, рытье лаза заняло несколько месяцев. Да, девочка уходила каждое утро на заработки, но неужели за столь долгое время ни разу не получилось так, что увлечению Сполдинга фотографией открылась истинная причина? По своему опыту я знал, как часто обидные случайности вторгаются в самые хитроумные планы. Если подобное имело место, почему она продолжала молчать? Подкуп, обман? Может, ее запугали? И жива ли она?

6. Из дневника доктора Уотсона

4 августа 1891

– Что это, черт возьми, такое, Ватсон?! По-вашему, я посылал вас за этим?

Конечно, я допускал, что Холмс может закапризничать, потому что мой вариант несколько разошелся с его ожиданиями. И все же я возвращался на Бейкер-стрит с чувством оптимизма и уверенности, что моя идея, пусть и не сразу, ему понравится, и он оценит то, как находчиво я выкрутился из почти безвыходного положения. Столь категорическое неприятие с его стороны явилось для меня досадным сюрпризом.

– В конце концов, Холмс, вы не можете отрицать, что это тоже парик. И как раз того самого цвета, что вы просили.

– Мой друг, вы, верно, издеваетесь, – Холмсу потребовалось заметное усилие, чтобы взять себя в руки.

– Это шутка, не так ли? Я подразумевал парик, который будет выглядеть как настоящие волосы. Если вы еще не догадались, мне требуется сойти за рыжего человека. С этой целью, поскольку мои собственные волосы, как вы могли заметить, подходят больше под определение густо-темных или даже черных, я просил вас приобрести в магазине косметических принадлежностей у Шермана парик соответствующего цвета, окраса, называйте как угодно…в общем, рыжий парик! То есть, если мои разъяснения все еще не до конца понятны вам…

– Я понимаю, Холмс.

– И все же на всякий случай добавлю – у Данкана Росса должно сложиться ощущение, что я не в парике, хоть я и буду в парике. Вы серьезно переоцениваете мои возможности, если думаете, что я смогу добиться от него такой иллюзии, напялив вот это! – он потряс в воздухе словно тряпкой тем, что я так бережно нес с собой сквозь туманную морось Лондона. – То, чем вы меня решились осчастливить, называется аллонж или бинет, я не разбираюсь, но в любом случае, Ватсон, это декоративный парик. Видите – букли, пудра, лента на хвостике.

– Вижу, Холмс, – терпеливо признал я и этот довод. Гению позволено многое, если не все. И это правильно. Моя же задача – донести до него свой взгляд, оберегая при этом то хрупкое душевное равновесие, в котором гений способен не только брюзжать, но и творить великие дела. – Прошу вас, выслушайте сначала…

– Такое носили при Стюартах и Ганноверах. Тогда ношение париков было модой, и никому не пришло бы в голову это скрывать, но я не могу быть рыжим по моде двухвековой давности. Союз требует природной рыжины.