Другой
Шрифт:
Остров остался позади, опять затрещал мотор, мы поплыли медленно, встречный ветер с силой швырял волны в лодку; мне пришлось переместиться к центу; Саша пересела к Антону — из-за этого нос моторки поднялся, и ее не так сильно заливало.
Скоро волны опять повалили через борта. Ветер все сильнее. Погода испортилась. Солнце ушло. Тучи пропитались синькой, потяжелели, — клубятся, гремят. Резко похолодало. Ветер, как сбесился, стал метаться низко над водой, наверное искал что-нибудь беззащитное, неповоротливое, с низкими бортами.
Все
Вычерпывал воду из лодки, и тем немного согревался, но моих усилий не хватало, вниз спустился Сергей; разрезал бутылку, в которой было масло, черпал ей. От холода колотило всех, даже Сашу, сначала окатывало водой, и сразу леденящая струя холодного воздуха…
Так плыли треть пути, а потом мотор заглох. Не сразу, минут за пять — до, предупредительно побулькал, покричал что-то неприличное на финском, понял, что мольбам и угрозам не вняли, выждал положенные пять минут и обиделся (навсегда).
Сергей срезал с борта веревку, крепко затянул треснутое весло, погребли. Игорь греб слева, Сергей справа, лодка пошла, медленно, спотыкаясь, с передышками и отходами назад, для разгона. Антон пытался завестись, что-то подкручивал, переключал, дергал и вдруг, как крикнет — обрадовано:
— Бензин кончился!.. А!.. А я думал, что-то с мотором!..
— Как кончился?! Ты ж говорил: "Хватит туда, обратно и еще на два раза" — недовольно крикнул через плечо, Сергей.
— Не знаю, как так получилось? Потом узнаю, обязательно расскажу… Здорово, задница. Я как, чувствовал! Сашенька — я ведь не хотел ехать!..
Слушая капитана, Саша грустно кивала. Мне показалось, что она плачет. Я этого, так и не понял, потому, что пошел дождь, сильный дождь. Я кое-что видел в этой жизни — конечно и дожди были пострашней, разные: тропические, субтропические, тихоокеанские, дожди с градом, дожди в торнадо, с ураганом. В этом прелесть телевидения — оно, может показать любой дождь, а ты просто клацаешь пультом, выбираешь тот, который больше понравился. Самый страшны дождь был на Венере, читал о нем у фантаста, его звали… Такой как сегодня, тоже видел, кажется в фильме "Утопленник", или " Их никогда не найдут", или "Безнадега". Хорошие фильмы с непредсказуемым концом, все классные парни (главные герои) не дотянули, до титров, всего минуты три.
Говорят: "дождь, такой плотный, что не видно лица человека, которого держишь за руку". Так вот — ни только не вижу чужих лиц, я забыл, как выглядит мое собственное.
Волны гигантские, еще пару таких накатов и вода начнет переливаться через борт обратно в озеро. Все черпали воду: бутылкой, крышкой от бензобака, ладонями…
— "Твою мать!", — как кулаком, оглушительно влетело в ухо. Даже не понял кто кричал, Сергей или белорус, но судя по тому, что Игорь вдруг исчез, понял, что он.
— Где Игорь?! — крикнул Сергею.
—
— Игоря смыло!
— Какого хрена..! Игорь! Игорь черт!
Сергей встал во весь рост, заорал во всю глотку: Игорь! Игорь!
Я поднял голову, хотел посмотреть на Сергея, но глазам больно, и он оказался бесформенным, размазанным, как акварельная клякса. Сашу с Антоном тоже не видно, но слышно. И они звали белоруса, Антон скоро охрип и замолчал, Саша заплакала, но кричать не перестала.
Через пять минут дождь пошел на убыль, но волны, кажется — еще больше. Вычерпывал один. Сергей кричал, Саша плакала, Антон, похоже, похоронил белоруса, смирился, — молча, без паники, как и полагает капитану, пытался завести мотор. Правильно — бак-то теперь полный, вода аж через край…
Я что-то услышал, или показалось?
— Тихо! — С силой дернул Сергея за безрукавку. — …зовет!
Замолчали. За шумом дождя, еле послышался, знакомый голос.
— Фуф, — выдохнул Сергей. — Живой — сволочь. — Наконец, сел на место:
— Туда. — Махнул в мой бок.
Голос Игоря, уже громче:
— Сюда! Греби сюда! Ну!..
— Туда. — Сергей показал, теперь, в противоположную сторону.
Весло белоруса, нащупал ногами, сел возле Сергея, погребли на зов.
Слышно все лучше, наконец, увидели самого… Сперва, он был большим размытым пятном, но постепенно фокус настроился и пятном оказался не только Игорь, но и перевернутая лодка, на которой стоял.
Я вдруг все понял, на всякий случай оглянулся. Да, так и есть…
— Антон, а когда она оторвалась?
— Только увидел.
— У меня просьба… Прекрати дергать эту муфту! Мотор не заведется!
— Оставь его, — сказал Сергей. — Это нервное, не видишь что ли?
Лодку перевернули втроем, для этого пришлось лезть в воду, но все получилось. Видно, вещи не успели намокнуть, еще пару минут и расстались бы со своим скарбом.
Привязали, и опять в путь, навстречу волнам. Лодка переворачивалась еще два раза, но я уже не помогал, всего трясло, пальцы от холода задубели, а ноги хватало судорогой.
Плыли еще пять часов, каждые пол часа, менялись. То я с Антоном, то Сергей с Игорем. Последний час, гребли только они. Я очень устал.
— Блин этот берег, вообще… Мы, как на месте стоим, — ругался Антон.
— Я, кажется понял, что такое отчаяние, — говорю.
Игорь, издевательски хихикнул:
— Я понял, что такое отчаяние, когда вас только увидел, — говорит.
Всю дорогу белорус пел песни на морскую тематику: то про гордого Варяга, который все никак не сдастся врагу, то про молодого и красивого лейтенанта, что застрял на берегу и отчаянно отталкивается от края родного, или…
И зачем она так смеется, неужели не понимает, что Сергей жутко ревнует? Если уж собралась замуж, так и веди себя прилично… А этот… Он такой самоуверенный, веселый, — этот белорус, аж зло берет. Так, по доброму берет, если конечно зло, может, брать по доброму? Может. Когда берет, и вроде не больно так, но за такое место, что…