Другой
Шрифт:
Какое-то время шли молча.
Потом, Игорь продолжил:
— Хочет, чтобы он ревновал. Поругались, и треплет нервы… я так думаю. Поэтому сказала, что не любит — со злости, понимаешь?
— Да, наверное.
— Бред какой-то, — прорычал он. — Рано, что-то она начала… Может и не стоит им… не стоит, — сказал самому себе.
— Ты о Сергее так печешься?
— А о ком? — удивился белорус. — Ему за тридцать, и это первая девчонка, на которой
Игорь стал говорить сбивчиво, не помню, чтоб так волновался:
— Думаю, ты хорошо к нему относишься… Видел, как "там"… накрыл его собой, как Матросов пулемет… Тебе не все равно, знаю… другого бы не просил, другого бы заставил, с другими проще…
Он остановился, подождал меня: — Незнаю, что у нее на уме, но… Ты бы все-таки, как-то… Мы, может, все, что останется потом… а если еще нас не будет…
— Мог бы мне этого не говорить, — сказал я обиженно, закрылся ладонью от солнца, посмотрел на сосредоточенное лицо Игоря, в мимике появилось что-то новое, ранимое что-то.
— Хотя ладно… Ты прав конечно…
Разговор этот неприятный, но, наверное, нужный. Только показалось, не меня он уговаривает, а себя.
На Саше, желтый спортивный костюм с белыми полосками на рукавах, на ногах белые легкие кроссовки, волосы заплетены в две косички, что торчали как ушки у белочки; и вся она стройная, гибкая, веселая, как хозяйка фитнес центра, нет, как любовница владельца фитнес центра, или просто любовница какого-нибудь… но фитнес центр, все равно где-то рядом.
Почему-то думал, даже надеялся, когда сменит сарафан, найду к чему придраться, что-нибудь все-таки окажется не на том месте или ни в тех пропорциях, но ошибся, и все там же и такое же, и даже более того…
Она и Антон крутились вокруг второй лодки. Хотя, без дела, крутился только Антон; Саша с усердием и удовольствием, качала лодку ножным насосом (лягухой). Запыхалась конечно, но знаю по себе, для новичка это занимательно, будто воздушный шарик надуваешь, гадаешь: что же из него получится? В другой раз уже подумает, но пока…
На фоне лодки, свалка из вещей выглядела угрожающе, их больше, чем нужно, скажу даже: их "очень" больше чем нужно. Кое-что пойдет в моторку, хотя, в ней итак, по людям перебор.
— Не влезет, — сказал Антон.
— А я говорил, — буркнул Сергей, расхаживая вокруг кучи.
— Так, ничего лишнего!
— Вот и думай, куда это "ничего" пихать.
На подходе Игорь закричал:
— Ну что, таки не влезаем? А я вам еще одного
— Ух, ты! Что это? — удивилась Саша, даже перестала качать.
— Голубя сбили, — говорит белорус, — пришлось подобрать.
— Голубя?
— Это не голубь, — возразил Антон, — где у него клюв?
— Там же где и голова. Кусался… Отрубили…
— А, точно — головы нету. А откуда он?
— Из голубятни вывалился. Птенец еще совсем, видишь без перьев…
— Бедненький, — пожалела Саша. — А ни великоват он, для голубя?
— Да ну, врут опять, какой голубь? — Бородач встретился взглядом с девушкой, отрицательно покачал головой.
— Обыкновенный карельский голубь, — сказал Игорь.
— Да, а индейцы там рядом не пробегали?
— Может, и пробегали, да я на птаха отвлекся.
Белорус, рассматривая колеблющийся на ветру флаг, как бы невзначай крутил в руках индюка.
— Ой, что это у него?! — крикнула Саша. — Игорь, смотри — торчит!
— Где? Ух ты!
Наши лица пропитались неподдельным удивлением. Ляжка птицы насквозь пробита безжалостной индейской стрелой.
— Ну надо же? — говорю. — А я тогда и не заметил.
— Сергей принялся щупать окорок вокруг раны: — Видишь вот этот угол?
— Ага.
— Сразу видно, что били на лету.
— Настоящая стрела, — удивилась Саша. — Антон — стрела!
Антон разглядывал птицу недоверчиво, молча.
— Он на капот упал, — сказал Игорь, — А я думал мы его сбили, но как… и откуда — это? — Он, показывая указательным пальцем, на торчащее перо, стал заглядывать в глаза окружающих, на Антоне задержался подольше.
— Без понятия. Мистика, — говорю.
— Вспомнил! — воскликнул белорус, повернулся ко мне. — Там бабка овец пасла, видел?
— Точно!
— Это она, наверняка! У меня других вариантов нет.
— Бабка? — недоверчиво спросил Антон.
— А кто еще в этих краях, со ста метров в голубя уцелит? По твоему же так выходит? Местные бабушки, каждое утро садятся на своих скакунов, лук через плечо, колчан, стрелы, топор, нож для скальпирования, так?
— Я не говорил, что это бабки.
— А кто тогда?
— Не знаю. Вообще не пойму, что за птица. Здесь не было таких никогда.
— У тебя ничего не было! Только у нас почему-то все вдруг появилось. Как то это странно? Может пора называть вещи своими именами? Если не замечать того, что очевидно всем, можно прослыть и упрямцем и даже хуже…
— Да ладно вам! — разозлился Антон. — Урода какого-то нашли. Что это вообще такое?
— Вот именно, — поддержал Сергей, — кто он? Может, его милиция ищет?