Дружинник
Шрифт:
Глава 12
В результате перестрелки мы потеряли двоих убитыми и четверых ранеными, в числе последних оказался один дружинник. У противника тоже были раненые, и шесть человек сдались — все простые наёмники, не желавшие расставаться с жизнями из-за такой ерунды.
Своих раненых мы загрузили в одну из наших легковушек, и дружинник повёз их обратно в Нижний. Сдавшихся мы не убили, просто оставили на дороге, а у машин вывели из строя котлы, чтобы наёмники вернулись в Нижний как можно позже, а мы выиграли бы время. Нам же следовало убираться
Двух убитых сложили в кузов, решив их похоронить по пути. Места выбывших членов экипажей грузовиков заняли дружинники. Катрин тоже села за баранку тягача, оставшегося без водителя. Котлы растопили на полную, и валящий из труб дым чёрной пеленой заволок небо. Колонна поползла дальше, выжимая всю скорость, на которую были способны машины.
Мы с десятником теперь ехали вдвоём: он за рулём, я на заднем сиденье. Стрелка спидометра временами упиралась в отметку сорок вёрст. Я поторапливал Гаврилу, но тот уверял, что быстрее ехать нельзя с таким грузом.
Я был уверен, что нас нагонят. Оставленные в живых наёмники скоро доберутся до ближайшего населённого пункта, где есть телефон, сообщат Барятинским о происшествии, а те вышлют погоню. И тогда нам точно несдобровать. Кроме того я опасался, что стычка на дороге может иметь последствия для Птахиных. Узнав, что мы перебили их людей, Барятинские не обрадуются.
Мы гнали, как сумасшедшие, до самой ночи, потом завели технику в лес и там заночевали. Так закончился первый день пути. Погони не оказалось, и я временно вздохнул с облегчением. Но расслабляться было рано: впереди нас ждали ещё шесть или семь дней.
На следующий день у нас начал заканчиваться уголь. Пришлось сделать незапланированную остановку и поехать вместе с Гаврилой до ближайшего населённого пункта, дабы пополнить запасы. В местном отделении связи нашёлся телефон, я созвонился с Дмитрием Филипповичем и сообщил о минувшей стычке. Оказалось, он в курсе, и проблема улажена. Бобриковы вступились, и Барятинские были вынуждены отказаться от своих претензий. Так что нам ничего не угрожало, ну или, по крайней мере, не должно было угрожать. А как оно получится на самом деле, никто не знал.
В дальнейшем я старался следить за запасами угля и докупал его в населённых пунктах, которые мы проезжали, так что в дальнейшем обошлось без заминок.
Вопреки опасениям, ничего плохого (не считая пяти пробитых шин), в дороге не случилось, и вечером седьмого дня мы, уставшие и измученные, добрались, наконец, до Оханска, а точнее, до поместья Берёзовка, что находилось в окрестностях города.
Поместье было не столь огромным, как у старшей ветви. Особняк — длинный, двухэтажный — вместе с другими домами по соседству образовывал целый архитектурный ансамбль, но выглядел он куда скромнее, чем дворец Птахиных под Нижним Новгородом, да и сад вокруг был проще. От всего тут веяло провинциальной глубинкой, но не смотря на это, здесь мне нравилось гораздо больше.
На подъезде к усадебному комплексу моё внимание привлекли круглые холмики недалеко от дороги. Темнело, и я не разглядел, что это такое. Понял только на следующий день: это оказались ДОТы. Они ещё раз напомнили о том, сколь часто знатные семьи вели друг с другом войны.
В особняке меня встретили с показным радушием. Главой младшей ветви оказался парень на вид не старше меня — полноватый малый с надменным взором, зачёсанными на бок лоснящимися от помады волосами и циничной улыбкой, не сходящий с лица. Величали
Молодой наследник радушно поздоровался со мной, но я сразу отметил, сколь деланным было это радушие. Да и остальные члены семьи смотрели на меня с каким-то пренебрежением, словно говоря взглядами: «пусть ты и носишь теперь нашу фамилию, и этикет обязывает держаться с тобой вежливо, ты для нас ты по-прежнему пустое место». Однако я не придал этому значения, всех поприветствовал, поулыбался для приличия, а потом отправился отвозить технику с Аристархом Петровичем, который лично занялся этим вопросом.
Гараж находился на окраине промзоны, на охраняемой территории с двумя складскими ангарами, на вид заброшенными. В один из них мы и загнали машины. Даже разгружать ничего не стали, оставили, как есть.
По возвращении в поместье наёмников и дружинников разместили на ночь в казарме, в которой сейчас почти никто не жил, а мне предоставили гостевую спальню в главном доме. Утром бойцы, которые сопровождали груз, должны были отправиться обратно поездом, а пятерым дружинникам предстояло остаться в Оханске вместе со мной до следующего распоряжения Дмитрия Филипповича.
После восьми дней в дороге моё измученное тело обрадовалось мягкой перине, и я отрубился, стоило только голове коснуться подушки.
Утром меня пригласили к столу. Я помылся, привёл себя в порядок и надел второй комплект одежды, который вёз с собой — всё тот же серый костюм, сшитый при поступлении в отроки. Собрались тесным семейным кругом в пятнадцать человек, включая детей — все, кто жил в главном доме.
Беседа протекала чинно и степенно. У меня ради соблюдения этикета спросили, как я доехал и как спалось. Разумеется, о стычке я ничего рассказывать не стал, отделался парой вежливых фраз. Чувствовал я тут себя не в своей тарелке. Люди эти были мне чужды, да ещё приходилось выносить презрение, сквозившее в каждом их взгляде. Так что с нетерпением ждал момента, когда завтрак закончится, и я свалю отсюда подальше. Сегодня предстояло снять жильё для себя и пятерых дружинников.
Григорий сидел во главе стола, разговаривал мало, лишь иногда отпускал едкие комментарии по разным поводам. На меня внимания почти не обращал. Елизавета тоже была за столом, весь завтрак сидела набученная и с ненавистью поглядывала в мою сторону.
А после завтрака Ольга Павловна пригласила меня на разговор. Мы прошли в просторное помещение с большими окнами и верандой. На стенах, как и полагалось, висели портреты предков. Стоящие у стен античные статуи буравили нас холодным гипсовым взором. Двери на веранду были открыты.