Друзья и возлюбленные
Шрифт:
Джина вышла в коридор и посмотрела на комнату Софи: дверь, как всегда, закрыта. Громко играла заунывная мелодия из какого-то нового фильма. Последнее время дочь стала вести себя иначе: прежняя угрюмость исчезла, и ей на смену пришли печаль и холод. Софи решительно и методично упаковывала вещи, смирившись с продажей дома. Возле ее двери стояли коробки с книгами, безделушками и аудиокассетами. Из одной торчала застенчивая мордочка ее любимого бегемота. Джина понадеялась, что Софи не выйдет из комнаты в ближайшие полчаса и не
Хилари стояла в саду возле кухонной двери. Она увидела, как на кухню вошла Джина, но не открыла дверь, а дождалась, пока ее впустят.
— Привет.
— Привет.
— Что ж… — Хилари взъерошила волосы и сняла очки. Без них ее глаза казались большими и юными. — Раньше мне такого говорить не приходилось, так что порядка я не знаю. Но ты понимаешь, зачем я пришла. И мои чувства понимаешь.
Джина закрыла дверь и встала напротив Хилари, по другую сторону стола.
— Я не нарочно это сделала. Мы оба даже не думали…
— Разве?
— Да, — уверенно сказала Джина.
— Ясно.
— Поверь, никакого замысла не было.
— Зато была логика. Раздавленная уходом мужа, ты прыгнула в постель к лучшему другу. Что, никакой логики?
Джина оперлась на стол. Ее серебряные браслеты скользнули по руке и тихо звякнули.
— Я не искала в Лоренсе утешения.
Хилари тоже оперлась на стол и в упор посмотрела на Джи ну.
— А вот это неправда.
— Правда! Я…
— Слушай меня, подруга. Слушай внимательно. Ты всю жизнь считала Лоренса своей собственностью и постоянно намекала — будь то словами или поступками, — что знаешь его лучше и дольше, чем я. Пока у тебя был Фергус, ты меня терпела, но потом он ушел, и ты решила вернуть себе Лоренса. Вздумала, что он твой чуть ли не по праву!
Джина склонила голову, и волосы блестящими перьями упали ей на лоб. Она отвела их за уши.
— Я не звала его, Хилари. Он пришел ко мне по своей воле.
— Не мог он прийти без твоего согласия! Только не Лоренс. Ты подала ему знак.
— Нет! Он сам меня нашел!
— А отшить его ты не додумалась? Сказать, что вы с ним только друзья и что ты не можешь предать его жену и детей?!
Джина не выдержала и закричала:
— Я тоже влюбилась!
Хилари расправила плечи.
— Ах да! И каково тебе теперь, когда ты разрушила жизни моих мальчиков, Софи и мою? Будешь спать спокойно? Без зазрения совести уедешь с Лоренсом во Францию и там построишь свое счастье?
Зазвонил телефон.
— Не бери трубку.
— Я не могу, это…
— Да ты у нас трусиха, оказывается! Не просто подруга, какой врагу не пожелаешь, а малодушная дрянь!
Джина схватила трубку.
— Да? Что?! О Господи, мама… Да. Когда? Конечно. Конечно, я приду. Скоро
Она положила трубку и несколько секунд стояла с опущенной головой.
— Что такое? — Хилари смягчилась.
— Я сейчас не могу с тобой разговаривать. Звонила мама. Дэн умер. — Джина подняла голову и впервые посмотрела Хилари прямо в глаза. — Это случилось двадцать минут назад.
ГЛАВА 13
— Да что ты так уставилась? — воскликнула Ви. — Как будто ждешь, что я вот-вот разревусь!
— Мам, я…
— Ну и взгляд у тебя! С таким взглядом впору…
— Мне просто очень тебя жалко.
Ви фыркнула и скривилась, чтобы вновь не разрыдаться. В руках она держала носовой платок — не бумажный (одноразовые платки она презирала), а матерчатый, с шершавой кружевной тесьмой и вышитыми цветами. Она то и дело скручивала его в мокрую веревку.
— Одна медсестра… Помнишь ирландку, которую я терпеть не могла? Вечно об Иисусе что-то говорила. Она-то по крайней мере уважала Дэна, называла его «мистер Брэдшоу», а не «Дэн» или «дорогой»… В общем, когда он умер, она мне говорит: «Вы должны возлюбить Кэт Барнетт во Христе». А я ей: «С ума сошли, возлюбить Кэт Барнетт! Пожалуй, только во Христе ее и можно возлюбить, а иначе никак».
Джина налила маме еще чаю. В гостиной было жарко, но Ви постоянно дрожала, кутаясь в шерстяную кофту и шаль, которую Джина нашла в комнате для сушки белья.
— Кэт не виновата, мам…
Ви обмотала платок вокруг пальца.
— Надо же мне хоть кого-то винить!
— Понимаю.
— Это слишком жестоко… Он умер без всякой причины…
— Причина была, мам. Больное сердце.
— Да, да, знаю. Я знаю! — Ви закрыла глаза.
Джина посмотрела на Софи, которая сидела, скрючившись, на неудобном стуле с прямой спинкой. Она ежи мала скомканный платок; глаза у нее были красные.
— Соф?
Та прошептала:
— Я с ним даже не простилась, почти не навещала его…
— Тебе сейчас трудно, — сказала Ви. — Очень трудно. — Она взяла чашку с чаем, посмотрела на ее содержимое и поставила обратно. — Горе — это всегда тяжело, потому что с ним ничего не поделаешь. Можно только смотреть ему в лицо и терпеть.
Она встала и подошла, к тумбочке, на которой, точно святыня в обрамлении роз, стояла фотография Дэна.
— Я часто думаю, что без Дэна я не выживу. Но это неправда. Каким-то чудом я справлюсь. Уберу его дом, отвезу одежду в благотворительную организацию «Оксфэм», соберу морские сувениры и отправлю его племяннику из портового городка Кингс-Линна, а старому Паже разрешу засадить двор этими ужасными кустами. Кто-то другой поселится в квартире Дэна, и это будет уже не его квартира. — Дрожащей рукой она погладила лицо на фотографии. — Я не сдамся. Ему бы это не понравилось. Да и мне тоже.