Дрянь (сборник)
Шрифт:
Но товарищ назваться не пожелал. Зато из другого угла предложили сочным басом:
— Сами объясните.
Гул нарастал. В воздухе отчетливо запахло скандалом.
— Товарищи, товарищи, — строго повторял Елизар Петрович, стуча карандашом по стакану, но его не слушали. И тогда женщина-секретарь решительно поднялась, одернула жакетку и, подхватив из рук председателя бумажку, начала звонким голосом:
— У нас имеется трехкомнатная квартира № 236, из которой семья Сеньковских выехала на постоянное жительство в США.
Зал
— Затем, все вы знаете, что умерла Софья Григорьевна Волкова, она одна занимала двухкомнатную квартиру № 72. И, наконец. Карл Фридрихович Розен оставил нам однокомнатную квартиру № 302, потому что переехал в дом ветеранов сцены.
— Вот эти квартиры, — окрепшим голосом снова вступил Елизар Петрович, нам с вами и предстоит сейчас распределить по справедливости между особо нуждающимися…
— А где еще две? — спросил все тот же сочный бас из дальнего угла.
— Что две? — удивленно спросил председатель.
— Две квартиры! — выпалила рыжеволосая. — Сорок четвертая, Черкизова, и сто шестая, Байдакова!
— Побойтесь Бога, товарищ… э… Бурдова! — умоляюще сложил руки на груди председатель. — Тут такая трагедия… Как говорится, труп еще не остыл… Как вы только можете?
— Я могу, — отрубила рыжеволосая. — Я пятый год жду квартиру, — и вдруг неожиданно для всех разрыдалась. Ее усадили на место, стали успокаивать.
И тут в первом ряду поднялся тонкошеий в очках.
— Даю справку, — перекрикивая шум, звучно начал он. — Мой зять работает в прокуратуре. Так вот, даю справку: Байдаков уже подписал все признательные показания по поводу убийства Черкизова. Так что не беспокойтесь, квартира никуда не денется. В скором времени… Договорить ему не дали.
— Делить, сейчас делить! — кричали со всех сторон.
— Да поймите, — пытался утихомирить мятежную паству совершенно потерявшийся перед лицом стихии Елизар Петрович, — так нельзя! Есть жилищная комиссия, есть правление, они тщательно взвесят и вынесут…
— К чертовой бабушке вашу комиссию, — рыдая, кричала рыжеволосая, — пять лет!
— Мафия, натуральная мафия, — уже в полный голос сказала, обращаясь ко мне, голубоглазая. — Видели когда-нибудь мафию? Вот, пожалуйста… А Елизар у них — крестный папа.
— Вы кого имеете в виду? — поинтересовался я.
— Правление, конечно, кого же еще! Вы думаете, они допустят, чтобы вот так, прямо на собрании, жильцы делили квартиры? Да им легче застрелиться!
— А что они могут поделать в такой ситуации?
— Они все могут. — От злости глаза у нее из голубых сделались серыми. Сейчас объявят, что вопрос не подготовлен и перенесут его на следующее собрание. А следующее — через полгода! Вы думаете, их озеленение волнует? Нет, у них каждый квадратный метр на вес золота! Мне уже два раза в родственном обмене отказывали, каково, а?
— Кто этот, в очках?
— Коз-зленко, заместитель председателя, тоже сволочь, — процедила она сквозь зубы.
Я, признаться, мало что понимал. Только и думал обалдело: «Ну и домик! Не домик, а терем-теремок. По крайней мере, жилищный вопрос стоит не менее остро. Пора, пожалуй, и мне выступить». Я встал и начал пробираться к столу президиума.
— Вы куда? — удивилась моя соседка.
— На борьбу с мафией, — ответил я. Но у самой крытой синим сукном цели мне преградил дорогу узкой грудью заместитель председателя.
— Вы, товарищ, кто будете?
— Я, товарищ, буду ваш новый участковый, — сообщил я, и узкогрудый в буквальном смысле расступился передо мной, ибо мне не удалось зафиксировать, вправо он отступил или влево или просто растворился в воздухе. Но когда я повернулся лицом к залу, он тотчас возник у меня за спиной:
— Слово имеет…
— Спасибо, я сам представлюсь, — через плечо сказал я ему и, оглядев разгоряченные лица рядовых пайщиков, начал как можно спокойнее и добродушнее: — Фамилия моя Северин. Со вчерашнего дня я ваш новый участковый инспектор. Так что, если у кого есть какие проблемы, — милости прошу.
В помещении стало потише. И я продолжал уже жестче:
— Вот тут товарищ Козленко, у которого зять работает в прокуратуре и с такой легкостью делится с домашними служебной информацией, дал справку. Я тоже хочу дать справку. По закону никто у нас не может быть признан виновным иначе как по приговору суда. Вот и в отношении Байдакова придется подождать этого приговора. А потом уж, в зависимости от него, решать вопрос об исключении Байдакова из членов ЖСК и делить его квартиру. Но это так, к слову. Что же касается основной цели моего прихода… — я собрался попросить слова в конце собрания, но речь моя была вдруг прервана самым неожиданным образом.
В задних рядах поднялась дородная, раскрашенная хорошей косметикой дама в черном лайковом пальто нараспашку.
— Минуточку, — сказала она твердым и властным голосом женщины, знающей себе цену. — А почему это вы вообще собираетесь делить мою квартиру?
— Вашу квартиру? — эхом откликнулся Елизар Петрович.
— Ну да, мою, мою. Я жена Байдакова Виктора Михайловича и прописана вместе с ним в сто шестой квартире. — Она щелкнула изящной кожаной сумочкой и извлекла оттуда паспорт. — Желаете убедиться?
При общем немом изумлении она пробралась к столу президиума и выложила на него свой документ. Он принадлежал Скачковой Кире Алексеевне. Я взял его в руки и начал листать. Елизар Петрович и Козленко заглядывали мне через плечо. Ранее Кира Алексеевна была прописана в городе Ростове-на-Дону, ныне, действительно, в квартире своего законного супруга Байдакова В.М. Я перелистнул еще несколько страничек, чтобы взглянуть на штамп о регистрации брака. Он был на месте. В счастливом союзе Скачкова и Байдаков соединились ровно месяц назад.