Дрянь (сборник)
Шрифт:
— Там, конечно, ничего не было? — произнес он, ткнув рукой с палкой в направлении сейфа.
— Да, — сказал я, решив, что прилипшая к задней стенке двадцатипятирублевка вряд ли его интересует. Но, в свою очередь, спросил:
— А что ваш брат там хранил?
— Деньги, — помедлив, ответил Черкизов и добавил уже решительней: — Только деньги, он не любил связываться со сберкассами.
— А… много? — поинтересовался я.
— Не знаю, — развел руками Арсений Федорович, и в этот момент мы с ним встретились глазами. И по его глазам я понял, что он знает, что я знаю, кем был его брат.
Остановившись на ковре посреди гостиной, он медленно оглядел все вокруг. Подошел к финской стенке, раскрыл одну пару створок и почти сразу закрыл обратно. Отворил дверцы платяного шкафа, с полминуты изучал его содержимое, провел рукой по висящим на вешалках рубашкам и костюмам. Мне показалось, что все это он делает как-то не так, как должен делать человек на его месте. Что на самом деле не волнует его, целы ли костюмы покойного. Да скорей всего и не знает он, сколько их там было! Он, казалось мне, уже видел то, ради чего пришел сюда, и сейчас только доигрывает взятую на себя роль. Надо думать, его интересовал сейф.
Черкизов закрыл шкаф, подошел к дивану и опустился на него. Небрежно перебрал журналы на столике, заглянул на его нижнюю полку, сунул туда руку и извлек, как мне сперва подумалось, толстую большую книгу в кожаном переплете.
— Вот они… — каким-то потеплевшим голосом произнес он, раскрыл книгу, и я увидел, что это не книга, а альбом с фотографиями. Черкизов перевернул пару картонных страниц и вдруг позвал:
— Подойдите, пожалуйста!
Мы приблизились и заглянули через его плечо. Ничего необычного. Пожелтевший снимок, на котором двух мальчиков лет шести в одинаковых матросках обнимает за плечи красивая молодая женщина.
— Невозможно отличить, кто где, правда? — с улыбкой спросил Черкизов, а я не к месту подумал, что один из этих симпатичных малышей станет вором в законе. Кстати, мне еще не известно, кем станет второй.
— А это наша мама, — продолжал Арсений Федорович.
— Ее чуть ли не единственный снимок, — голос его дрогнул, и он резко захлопнул альбом. — Она очень рано умерла.
Черкизов встал, постоял молча, касаясь альбома двумя пальцами, и не попросил, а, скорее, констатировал:
— Вы позволите мне его забрать… Это память.
Признаюсь, я слегка замешался, но Панькин выручил:
— Не положено, — развел он руками. — Пройдет полгода — хоть все забирайте.
— Ну что ж, — неожиданно легко согласился Черкизов. — На нет суда нет.
— Ага, — подтвердил Панькин. — Да вы не волнуйтесь, здесь целее будет.
Над моим столом была приколота записка:
«Тебя искал председатель ЖСК „Луч“ Кадомцев Елизар Петрович. Оставил телефон, просил связаться. Де Скин».
Самого «Де Скина» нигде поблизости не было, а жаль. Я нуждался хоть в какой-нибудь предварительной информации. Впрочем, мне тут же пришло в голову, где я могу ею разжиться.
Для начала меня на мой звонок заливисто облаяли через дверь. Потом женский голос поинтересовался: «Кто?» Я назвался, мне открыли, и передо мной предстала давешняя голубоглазая шатенка в длинном, до полу, белом махровом халате. Вокруг нее очень живописно скакал черный как смоль стриженый пудель. Она стояла на пороге и удивленно рассматривала меня.
— Здравствуйте, Марина Львовна, — сказал я. — Вы меня пустите или вам сейчас неудобно?
— Удобно. — Дверь открылась шире. — Только я не понимаю, как это вы меня так быстро нашли? Я ведь вчера не представилась… Ах да! — засмеялась она. Вы же участковый!..
— Дедуктивный метод здесь совершенно ни при чем, — заметил я, проходя в прихожую. — Просто вчера, когда голосовали за ваш обмен, назвали фамилию, имя, отчество и даже номер квартиры.
— Вот оно что, — протянула она, как мне показалось, разочарованно. — Ну, все равно, проходите. Не знаю только, зачем я могла понадобиться участковому? Потому что живу здесь без прописки? — это уже было добавлено кокетливо.
— Да живите, где хотите, — махнул я рукой. — Тем более что вы ведь, кажется, совершили наконец свой родственный обмен? Поздравляю. Только почему все-таки с третьей попытки?
Мы прошли в комнату и уселись в низенькие кресла у журнального столика. Она пододвинула мне пепельницу.
— Если хотите курить — пожалуйста. Кофе?
— С удовольствием.
Через несколько минут она принесла с кухни поднос, на котором дымились две чашки кофе, стояли сахарница и вазочка с печеньем.
— Вы так и не ответили на мой вопрос, — сказал я, закурив сигарету и пригубив горячий кофе. — Почему с третьей попытки?
— Я же вам еще вчера объяснила. Тут натуральная мафия, У них на учете каждая квартира, которая может освободиться в перспективе. Это же валюта! А бабушка у меня старенькая и очень больная.
— Вы что хотите сказать — они взятки берут?
— Разумеется! Только не деньгами.
— А чем? Борзыми щенками?
— Вроде того. Козленко, например, за то время, что заместительствует, две книжки выпустил — он критик театральный. И дочь его, поразительно бездарную девку, в аспирантуре оставили. У нас, если кто активно изображает деятельность в правлении, то, значит, чего-то ему нужно: квартиру или там диссертацию.
— А что нужно Елизару Петровичу?
— Черт его знает, — впервые задумалась она. — Как будто все у него есть. Доктор технических наук, дача в Апрелевке, квартира четырехкомнатная… Я там не была, но рассказывают, у него миллионная коллекция старинных икон. Разве что… Год назад он пробил однокомнатную дочке директора торга. Наши повозмущались, да скоро перестали, когда всех пайщиков прикрепили к столу заказов. Болтают, что сам Елизар Петрович теперь без балычка или семужки не сидит.
— Откуда у вас такая бездна информации? — поинтересовался я.
— Так ведь я тут с самого рождения живу. А дом-то стеклянный, все насквозь видно, — засмеялась она. Я допил кофе и поднялся:
— Спасибо. Вы мне позволите обращаться к вам за справками?
— Бога ради, — ответила она и вдруг сдвинула брови, спохватилась: — А, собственно говоря, зачем вы приходили?
— За чем приходил — то и получил. Теперь буду знать, что поделывает местная мафия, — ответил я. И, вспомнив дежурного, по отделению капитана Калистратова, заметил уже в дверях: — Мафию вы не видали…