Дрянной декан
Шрифт:
Мне хотелось зареветь в голос. Что ж за такой поганый сегодня день! Предчувствия не обманули: Верстовский и правда может оставить меня одну - если не на белом свете, то хотя бы в университете!
– Какой кошмар...
– я поникла, вцепившись в рубашку декана и глядя на перламутровые пуговицы, не в силах поднять на него глаз.
– Нам нужно быть осторожнее. Я не смогу учиться тут без тебя! Только не это!!!
– Я и сам не хочу оставлять тебя без присмотра, - грустно сказал Вениамин.
– До педсовета еще есть время - он состоится только после спектакля. К тому же, в слухи верят
– Ладно, - мне все еще было очень страшно, но его спокойный тон и безразличный к таким серьезным новостям вид немного меня утешил. Я снова прильнула к нему, мечтая стать чуточку сильнее и смелее посредством наглейшего эксплуатирования его внимания и заботы.
Вдруг в дверь кабинета постучали.
– Вениамин Эдуардович, вы на месте?
– раздался приглушенный мужской голос с той стороны.
Мы потрясенно уставились друг на друга.
– ЧЕРТ! Совсем из головы вылетело, что у меня назначена встреча с ректором на это время! И...
– отец Ромки слегка побледнел.
– Я забыл закрыть дверь!
– Нас не должны увидеть!
– пискнула я, одновременно сползая на пол.
– Что ты делаешь?..
– декан в шоке посмотрел на меня сверху-вниз.
– Прячусь! Пускай заходит!
Игорь Васильевич не стал дожидаться приглашения Верстовского и, судя по звуку, слегка приоткрыл дверь.
– Вениамин Эдуардович, к вам можно?
– Д-да, - голос любимого мужчины отразил всю степень его волнения.
Но главным было то, что я успела-таки скрыться с глаз вошедшего и теперь сидела под столом декана. Практически прямо у него между ног.
44. Под столом у декана
Несмотря на всю опасность и, прямо скажем, двусмысленность моего положения, мне стало смешно. Сижу на корточках в замкнутом пространстве, чуть ли не задевая головой столешницу, и наблюдаю прямо перед собой пах Верстовского; снаружи осаждают толпы недоброжелателей; ректор самолично проверяет целомудренность своего декана - и как только докатилась до жизни такой?
«Я у твоих ног. Спасибо не говори...», - всплыли в голове строчки песни, и я хрюкнула от смеха, запоздало прикрыв рот рукой.
– Что-что вы сказали, Вениамин Эдуардович?
– заинтересовался ректор.
– Ничего. Чихнул... неудачно, - ледяном тоном произнес декан.
Его можно было понять: с одной стороны, если Игорь Васильевич обнаружит меня здесь, нам с Вениамином придет конец. А с другой... Обстановка, в которой я оказалась, будоражила воображение и открывала передо мной заманчивые перспективы. Тихонько посмеиваясь, я положила руки на щиколотки декана и начала медленное путешествие ими наверх.
Преподаватели тем временем завели какой-то рабочий разговор, обсуждая учебные планы, предстоящую сессию и прочие скучные темы. Как только я начала проказничать, тембр голоса Верстовского поменялся: из низкого и спокойного стал каким-то мальчишеским, просящим и неуверенным. Ему пришлось пару раз откашляться, чтобы заговорить нормально.
– Вы не заболели, Вениамин Эдуардович?
– обеспокоился
Я беззвучно орнула. У меня начало сводить живот от смеха.
– Есть немного, - прохрипел декан. Он опустил правую руку под столом и яростно погрозил мне указательным пальцем.
– А к врачу ходили?
– Э-э-э... Понимаете, это скорее душевная болезнь, нежели физическая...
– с надломом произнес отец Ромки. Я к тому времени добралась до внутренней стороны его бедер, выписывая круги кончиками пальцев по гладкой ткани штанин и представляя себя этакой массажисткой-гейшей-партизанкой.
– Прекрасно понимаю! Нам, в нашем возрасте, стоит беречь нервы и здоровье. Столько проблем на вас свалилось в последнее время, как вы вообще держитесь?..
– Не представляю!
– с откровенным страданием произнес Верстовский.
Осуждающий перст переместился прямо к моему лицу. Воспользовавшись такой шикарной возможностью, я обхватила его ладонь и быстренько погрузила большой палец себе в рот, чувствуя себя взрослой, развратной, почти что статусной женщиной.
Вениамин вздрогнул всем телом. Но руку отдергивать не стал, позволив мне и дальше ласкать ее.
Обсудив тему возрастных болезней, мужчины приступили к теме нерадивых учеников. По версии Игоря Васильевича, одному из студентов срочно требовалось провести дисциплинарное взыскание. И Верстовский идеально подходил на роль палача-морализатора.
Продолжая беззвучно угорать, я отпустила руку декана и дотронулась до его ширинки, натянувшейся под воздействием воспрявшего мужского достоинства. Потом взялась за ремень брюк, раздумывая, как бы так осторожно расстегнуть замок, чтобы не выдать своего присутствия. Я пока не знала, как далеко готова зайти в своей игре, ничего не планировала - просто получала удовольствие, упиваясь властью над любимым мужчиной.
– Завтра в институт придут родители Зайцева, проведете с ними беседу?
– попросил ректор. Я слышала его шаги - он, вероятно, ходил по кабинету, рассматривая содержимое шкафов: коллекцию книг и сувениров.
– Может, назначите ему формальное наказание... Пусть, например, неделю помогает Любови Ефремовне в библиотеке.
– Наказание будет, и наистрожайшее!
– сурово уронил декан. Он намотал мои волосы на кулак и подтянул голову ближе к паху. Воодушевленная, я приступила к процессу «распаковки» активней, пытаясь вытащить кожаный край ремня из фиксирующей его шлёвки. К сожалению (или к счастью), делать это в столь стесненных и затемненных условия было затруднительно. У меня нет клаустрофобии, но места и кислорода не хватало катастрофически.
А тут еще и Верстовский надумал сжать меня своими сильными коленями. Я все никак не могла понять, подбадривает он меня таким образом или пытается осадить. Чтобы не захохотать в голос, мне пришлось вцепиться зубами в штанину.
– Кстати, что вы думаете насчет педсовета, Вениамин?
– спросил ректор. Чувствовалось, что ему было неловко заводить этот разговор. Он помялся, подыскивая слова.
– Я не могу гарантировать благоприятного исхода дела, к сожалению. Наверное, стоит подыскать запасной план на случай, если... Вы что-то решили насчет перевода в Великобританию?