Дрянной декан
Шрифт:
– Кто-нибудь, дайте ему распечатку роли Лизандра, - горестно вздохнул декан.
Юля старалась вовсю. Она терпеть не могла Елену и ее партию, но оттого играла только лучше. Бывшую подругу бесила роль гречанки, бегающей за своим возлюбленным Деметрием с параноидальным упорством и полным отсутствием чувства собственного достоинства.
Я - как собачка. Бей меня, Деметрий, - подвывала она.
Я буду только ластиться к тебе.
Считай меня своей собачкой: бей,
Пинай, забрось, забудь; но лишь
Мне, недостойной, за тобой идти.
Могу ли я просить о худшем месте
В твоей любви, - хоть я о нем мечтаю, -
Чем место, подобающее псу?
– Кстати, у Красовской и Гардениной будут небольшие изменения текста во второй сцене, - после небольшого перерыва сказал декан.
– В том месте, где упоминается рост персонажей.
Мы с Юлей переглянулись - растерянно, но оттого не менее неприязненно. Действительно, во время заварушки в лесу Елена и Гермия ссорятся из-за мужчин и начинают отпускать «некорректные» замечания касательно слишком большого/маленького роста друг друга. Во время репетиций мы постоянно спотыкались на этом моменте, так как по сюжету «коротышкой» была Гермия, а «дылдой» - Елена. В нашем же с Юлей случае все обстояло с точностью наоборот.
– Мы с Игорем Олеговичем распечатали для вас новые реплики, - продолжил Верстовский.
– Парни, передайте им листочки, пожалуйста.
Я взяла новую версию текста и чуть было не прыснула со смеха. Гарденина, напротив, надулась и сделалась красной, будто помидор. Мы приготовились разыгрывать сцену на четверых: две девушки-подруги и двое мужчин, изначально добивающихся руки Гермии, но из-за проделков эльфов спешно «перевлюбившихся» в Елену.
Так вот что! Ты - обманщица, ты - язва, - начала я.
Воровка! Значит, ночью ты прокралась
И сердце у него украла?
Нет у тебя ни робости, ни капли
Девичьего стыда;
Стыдись, стыдись, ты, лицемерка, кукла!
Гарденина всплеснула руками и выкатила глаза:
Что? Кукла я? Ах, вот твоя игра!
Так ты наш рост сравнила перед ним
И похвалялась вышиной своей,
Своей фигурой, длинною фигурой...
Мелкая Юля показала рукой куда-то в зал, возможно, имея в виду Вениамина Эдуардовича. Она все больше распалялась. Бывшая подруга всегда считала себя чересчур низкой, и теперь ее комплекс усилился во сто крат.
Высоким ростом ты его пленила
И выросла во мнении его
Лишь потому, что ростом я мала?
Как, я мала, раскрашенная жердь?
Как, я мала? Не так уж я мала,
Чтоб не достать до глаз твоих ногтями!
В зале начали смеяться. Я повернулась к исполнителям ролей Деметрия и Лизандра и приготовилась читать дальше. Те еле сдерживали слезы.
Когда она сердита, с ней беда.
Она была и в школе сущей ведьмой.
И хоть мала, она душой свирепа!
Со
– Опять "мала"! И все о малом росте!
– Гарденина взвилась и подскочила ко мне. Казалось, еще секунда, и она кинется на меня с кулаками. Юноши встали между нами.
– Зачем вы ей даете издеваться? Пустите к ней!
Во всех эмоциональных сценах между Гермией и Еленой нам с Юлей практически не приходилось задействовать актёрские способности: искры летели сами по себе, а в написанных сотни лет назад диалогах проступали наши подлинные яд, ненависть и негодование. Сейчас же Верстовский на пару с режиссером устроили собравшимся целое шоу.
После нас из-за кулис вышли эльфы во главе с Титанией и Обероном. Танец девушек-фей в костюмах от озабоченного модельера превратился в праздник разнузданной чувственности. Работники сцены, понукаемые Верстовским, усиленно двигали невидимые деревья, мы же с Юлей, не глядя друг на друга, разошлись в разные стороны.
Я присела в тёмном уголке за тяжёлыми бархатными портьерами, утирая выступивший на лбу пот и пытаясь унять бешено стучащее сердце. Обида на лучшую подругу никак не хотела стихать. Возможно, я первая задела ее, но теперь именно я чувствовала себя пострадавшей стороной и злилась на неё не меньше, чем она на меня. И некогда пламенная дружба обернулась войной без конца и края.
Прошло минут десять, и я вдруг поняла, что прогон продолжается, но звучного голоса Верстовского больше не слышно. Прошло еще мгновение, и он появился рядом, спрятавшись вместе со мной за занавесом.
Стоило мне увидеть его рядом, такого высокого, уверенного, сильного, и гормоны - на этот раз счастья, а не стресса - снова шандарахнули по голове. Я встала и обхватила его руками за шею. Он в ответ прижал меня к стене всем телом, наклонился и одарил не очень долгим, но очень-очень страстным поцелуем.
– Как ты нашёл меня?
– хихикая, прошептала я.
– По запаху, как же ещё, - заговорщицки улыбнулся он. Его рука жадно обхватила мою грудь, неубедительно задрапированную двумя слоями тонкой вискозы.
– Не мог упустить момент, пока ты в образе греческой путаны...
– Не провоцируй Гарденину, - прошептала я, смущенно пряча лицо.
– Она может учудить что-нибудь действительно нехорошее.
– Мои изменения показались тебе несправедливыми? Когда дело касается искусства, я беспристрастен.
– Серьёзно?
– несмотря на темень, я смогла разглядеть хитрый блеск его глаз.
– Каюсь, помимо всеобщего блага, мне еще очень хотелось поставить её на место.
Вениамин крепко обнял меня и глубоко вздохнул. Мы оба понимали, что этот момент щемящей нежности наедине не продлится чересчур долго. Он должен будет уйти, пока его отсутствие в зале не показалось кому-нибудь подозрительным.
43. Аделаида
Ты ей носил стихи,