Дуэль в Кабуле
Шрифт:
Спрятав письмо в сумку, где хранились грамота Николая и письмо Симонича, Виткевич написал рапорт графу Симоничу о своем отъезде и передал Гутту для отсылки в Тегеран. Утром 13 октября он покинул шахский лагерь.
На следующий день Стоддарт отправил Роулинсона в Тегеран с донесением Макнилу. Он писал, что капитан русской службы Виткевич, прибывший из Тегерана, выехал через Кандагар в Кабул с письмами императора и шаха к эмиру.
Роулинсон за шесть дней добрался до Тегерана.
Макнил был потрясен: «Как! Русский агент отправился в Кабул! Почему же
Дело в том, что «приказчик» Эшли, следовавший за Виткевичем до Тифлиса, по неизвестным причинам в Петербург не вернулся, и его донесение до Макнила не дошло. Потому-то ни в Лондоне, ни в британской миссии в Тегеране о поездке Виткевича ничего не знали.
Макнил немедленно отправил Окленду и Пальмерстону подробное сообщение о «русских интригах» в Персии и Афганистане, о поездке Вектовича или Виковича (точно его фамилию англичане ни разу не назвали ни в одном документе).
18 октября шах выступил из Нишапура. В начале ноября его армия овладела крепостью Гуриан, расположенной в 70 км. от Герата и считавшейся ключом к этому городу. 23 ноября шах подошел к Герату и приступил к осаде.
7
После недельной поездки в горную страну Бернс вернулся в Кабул.
В его отсутствие, Дост Мухаммед обсуждал с приближенными все тот же вопрос, какой путь избрать: с Англией или с Россией и Персией?
Пять дней в неделю, с субботы до четверга, эмир с утра занимался делами государственными; в четверг он до 10 часов утра посещал баню, а затем приглашал на совещание по наиболее важным делам главных своих советников — сына и наследника наваба Акбар-хана брата наваба Джаббар-хана, племянника наваба Мухаммед Заман-хана, сардара Гулам Мухаммед-хана, своего первого министра мирзу Абдул Самед-хана и Харлана.
Так было и на этот раз… Когда все собрались в дурбаре, эмир пространно и красноречиво изложил свои сомнения и затруднения.
С кем пойти?
Наваб Заман-хан, которого эмир ценил как проницательного политика, сказал, что тут и думать не о чем: только Англия может быть истинным другом Афганистана, а не Персия. Наваб Акбар-хан, победитель сикхов, возражал, что Англия в дружбе со смертельным врагом Афганистана Ранджит Сингом.
Мирза Абдул Самед-хан, снаряжавший в Россию Гусейна Али под видом своего приказчика, напомнил, что ответа от царя еще нет, а потому и нельзя ничего решать.
Наваб Джаббар-хан рассмеялся. Эмир посмотрел на него с удивлением. Наваб воскликнул:
— Помните ли вы, как четыре мюрида делили наследство после своего пира? Джалим-хан в лесу увидел их: они не знали, как разделить между собой волшебный коврик и такие же котомку, дубинку и веревку.
— Кто ж не знает этой сказки, — промолвил недовольно Дост Мухаммед.
— А я о том и говорю. Мюриды не знали, как поделиться этими вещами, а хитрый Джалим такой совет им. дал, что они остались ни с чем, а все ему досталось. Как бы и с нами такого не вышло. Мы никак не поделимся с Ранджитом, а Англия заберет себе и нас и его!
Харлан одобрительно закивал головой
— Ваше высочество, я не англичанин, хоть и говорю на этом языке. Посмотрите на Индию: что британцы там сделали за десятилетия своего владычества? Нищета, разорение народа! Военный деспотизм Англии довел богатейшую в прошлом Индию до гибели… Так неужели же вы отдадите им и свою страну, ваше высочество?
Воцарилось молчание. Его нарушил наваб Заман-хан, — Если англичане вернут нам Пешавар, значит, они хотят дружбы с нами… А сюда они не придут, если мы будем их союзниками.
Дост Мухаммед обвел взором всех своих приближенных. Кто из них прав? Кому поверить?
— Абдул Самед-хан, — сказал он, — в Кабул вернулся Бернс. Пусть ни один шаг, ни одно его слово не останется тайной для тебя! Пусть он слышит со всех сторон, что я колеблюсь и готов склониться на сторону России и Персии, если не получу Пешавара. А с ним я сам поговорю.
На том совет и кончился. Мирза Абдул Самед-хан хорошо исполнил наказ эмира. Бернс был окружен соглядатаями. Одни следили за ним, а другие подсовывали ему такие сведения, какие были выгодны эмиру.
Но и Бернс имел своих секретных осведомителей. В их числе был один из слуг Дост Мухаммеда и, вероятно, наваб Заман-хан. Очень помогал Бернсу и Моган Лал, который сопровождал его в обоих путешествиях в Кабул.
Секретными агентами располагал и Массон, получавший на свои расходы тысячу рупий ежемесячно.
Когда Бернс вернулся в Кабул, он застал гонца из Кандагара с отчетом о переговорах, которые вел Камбар Али, и о их результатах. Так Бернс узнал, что сардары согласились послать к шаху Омар-хана и свои войска, а шах решил уступить им Герат.
На следующий день Дост Мухаммед посетил Бернса, чтобы, как он сказал, осведомиться, приятно ли прошла его поездка и доволен ли он оказанным ему приемом.
Бернс благодарил… Эмир молчал и, поглаживая бороду, испытующе глядел на англичанина.
Не выдержав его взгляда, Бернс отвел глаза и сказал, что очень огорчен известием из Кандагара. Если сардары хотят дружить с шахом, это их дело. Но если они покушаются на Герат, то, значит, они хотят вражды с Англией.
— Союз с Персией ничего, кроме беды, не принесет ни вашим братьям, ни вам, ваше высочество. И нелепо думать, что Англия даст гарантию договору, цель которого — захват Герата Персией, следовательно, Россией!
Эмир сказал:
— Я напишу им.
Действительно, он послал в Кандагар письмо, в котором извещал о своих переговорах с Бернсом и выражал удивление и недовольство тем, что важное решение послать к шаху принца Омара его братья приняли, не посоветовавшись с ним. Все страны — ничто в сравнении с Англией. Бернс очень недоволен поведением сардаров, просит не посылать Омара к шаху. Об этом же просит и он, их старший брат и эмир.
Бернс также направил письмо Кохендиль-хану.
«Я удивлен вестью о посылке миссии к шаху и не хотел ей верить! Прошу вас этого не делать, так как эта затея ничего вам не принесет, кроме раскаяния и сожаления…»