Дуэль в Кабуле
Шрифт:
В письме Николая эмир Дост Мухаммед не нашел прямых обещаний политической и военной помощи против врагов Афганистана: «В счастливый момент посланец вашего высочества, мирза Гусейн, достиг моего двора с вашим дружеским письмом. Оно чрезвычайно приятно мне, и я весьма удовлетворен изъявлением вашей дружбы. Вледствие этого я буду всегда счастлив помогать вашим подданным, которые могут прибывать для торговли в мою империю». Письмо персидского шаха вызвало раздражение Дост Мухаммеда, точнее, наименование, какое шах дал письму, — ракам, то есть приказ.
— Император шлет мне дружеское письмо, а шах оскорбляет меня приказами. — вскипел Дост Мухаммед.
Появление русского агента выбило Бернса из колеи, Он повязал голову мокрым полотенцем, нюхал флакон с солями. Словом, видел Массон, Бернс предается отчаянию. Чтобы ободрить его, он сказал:
— На базаре уже знают, что письмо императора поддельное: этот русский казак состряпал его в шахском лагере под Гератом, чтобы не очутиться в Кабуле с пустыми руками.
Так внушал Массон Бернсу свою мысль, не чувствуя, что запутывает его в сети хитрости Дост Мухаммеда…
21 декабря долго продолжалась беседа Дост Мухаммеда с Виткевичем, и Ян проникался все большим уважением к этому вождю своего народа, столь непохожему и на бухарского эмира, и на персидского шаха Махмуда.
Эмир выразил радость, которую доставило ему письмо повелителя Империи, «слава которого своей тенью покрывает всю вселенную».
Виткевич сказал;
— Я прибыл к двору вашего высочества, чтобы вам и вашим братьям в Кандагаре передать самые лучшие пожелания Императора. Его величество с живейшим удовлетворением ответил на ваше письмо и соизволил обещать вам защиту и дружбу. Его величество питает надежду, что афганские властители забудут раздоры между собой и отдадут себя под высокую руку шахиншаха Персии, с которым Россия связана узами дружбы.
Эмир переглянулся с мирзой Абдул Самедом, помедлил и сказал, что дружеский договор с Персией невозможен, так как он уже договорился с находящимся в Кабуле английским представителем об оказании помощи осажденному Герату против Персии.
Виткевич не выразил никакого удивления, на что рассчитывал эмир, и спокойно продолжал:
— Моему повелителю прискорбно видеть, что ваше высочество подвергается опасности новых нападений Ранджит Синга. Российское правительство готово предоставить вам необходимую субсидию немедленно и затем давать ее ежегодно.
Эмир снова прервал Виткевича:
— Британское правительство обещает дать мне 20 тысяч мушкетов и побудить магараджу возвратить Пешавар и все земли, захваченные им у афганцев. Проект договора уже отослан генерал-губернатору Индии.
Виткевич по-прежнему невозмутимо выслушал эмира и сказал;
— Император России в своих владениях никого не имеет над собой и может действовать быстро и без промедления.
Произнося эту тираду, Виткевич внутренне усмехался: «Что я говорю! Превозношу самодержавие». Дост Мухаммед сказал:
— Если бы мне пришлось выразить всю мою благодарность за милостивое внимание императора, то это было бы так же невозможно, как невозможно заключить большую реку в небольшой сосуд или взвесить на весах всю ее воду. И я с доверием жду, что правительство вашего великого государя будет поддерживать и защищать мою честь. Многого я ожидал от вашего правительства, а ныне мои надежды расцвели, как сад весенний под лучами живительного солнца.
Виткевич прижал обе руки к сердцу и низко поклонился:
— Я счастлив слышать великодушные слова вашего высочества и льщу себя надеждой, что ваше высочество вскоре направят ответ в столицу империи.
— Письмо к графу Симоничу уже приготовлено. Виткевич снова поклонился и сказал;
— Если вам угодно, то я доставлю письмо российскому послу в Тегеране. Но я хотел бы еще некоторое время остаться при дворе вашего высочества, чтобы изложить вам во всех подробностях то, что правительство моего императора хочет и может сделать для вашей страны и вашего народа!
Эмир подошел к окну, затянутому промасленной бумагой, и указал на вершины гор, покрытые снегом:
— Зима закрыла дороги, капитан Викович, и вы останетесь здесь, пока солнце не вернет жизнь нашим садам…
2
Бернс явился во дворец утром следующего дня. Его встретил мирза Абдул Самед-хан.
— Я собирался послать за вами, глубокоуважаемый Сикиндер! Эмир желает вас видеть. Он дважды беседовал с русским.
И министр пересказал содержание этих бесед и упомянул о письме императора.
— Оно поддельное? — прервал Бернс.
— Мы хотим услышать совет мудрости из ваших уст.
Тут вошел Дост Мухаммед со свитком в руках.
— Мой высокочтимый друг и мудрый советник, — торжественно начал он, — развейте туман, застилающий наши глаза, выведите нас на прямую дорогу истины из кривых переулков, где блуждает наш слабый ум…
Бернс протянул руку, и эмир передал ему письмо. Бернс стал внимательно рассматривать огромную печать с двуглавым орлом; эмир не спускал взора с англичанина.
— Письмо подлинное, ваше высочество!
— Так что же мне делать с русским офицером?
— Если я осмелюсь представить вашему высочеству ничтожные плоды усилий моего слабого разума, то я сказал бы: поблагодарите русского за привезенные им письма и отпустите его с миром.
Эмир подошел к окну и указал на горы, покрытые снегом:
— Зима, мой дорогой Сикиндер, дороги закрыты, и капитан Викович будет ждать, пока они не откроются… Ответ в Тегеран русскому послу я отошлю с курьером.