Dum spiro, spero
Шрифт:
Она хрипло благодарит Боггса, когда тот приходит к нам. Ведь именно он вырубил Финника, пока тот не успел изувечить ее. И спрашивает, как ее друг. Солдат говорит, что ему вкололи успокоительное. И сейчас он спит. Так же, Боггс интересуется, что произошло. Девушка говорит, что хочет дождаться всех, чтобы не объяснять все по десять раз. Прим, которая прибежала, как только узнала, что произошло, методично массирует пальцы рук Китнисс, крепко сжатые в кулак. Ее матери, которая ассистировала в сложной операции, еще не успели сообщить.
Плутарх,
– Нет. Если выгоните, я пойду к маме и все ей расскажу. Она вряд ли будет в восторге, когда узнает, что вы так плохо заботитесь о Китнисс!
Плутарх недовольно хмурится. Ему никогда не угрожала тринадцатилетняя девочка.
– На твоем месте, я бы не рисковала, - замечает Китнисс непривычно хриплым голосом.
Ее сестра остается.
– Что ж, Китнисс, мы тебя слушаем, - Бити ласково поглаживает ее руку.
– Что ж, - она закрывает глаза, - это достаточно сложно объяснить. Когда мы были там, в Капитолии, какое-то время к нам с ним применяли такой способ пыток, как охмор. Знаете, что это?
Я отрицательно качаю головой. Взрослые недовольно хмурятся.
– Это что-то по типу формирования условного рефлекса страха, при котором используют яд ос-убийц. Он вызывает те самые помутнения рассудка. Ну, ты знаешь не понаслышке. Помнишь? – спрашивает она у меня, уперев затылок в мою грудь и смотря вверх.
Я киваю. Такое не забыть. Кошмары, беспрерывные кошмары, во время которых я постоянно терял ее. Паника. Галлюцинации. Совершенно не возможно разобрать, где правда, а где вымысел.
– Уверена, что ты помнишь, что испытывал тогда. В такой момент можно подменить воспоминания. То есть тебя заставляют вспомнить о чем-то. В данном случае, я смотрела на огромный экран. Так или иначе, я вспоминала о чем-то. И в этот момент мне вводили яд, чтобы вызвать сомнения или страх. Это достаточно сложно и долго, чтобы полностью изменить отношение к кому-то. Вводят яд в маленьких дозах, чтобы человек не отключился, а просто испугался. Мозг же у нас умный, он сам всю работу выполнит, все свяжет и запомнит.
Китнисс замолкает, видимо, вспоминая о чем-то.
– Мне повезло больше, чем ему. У меня слишком испортили нервную систему, так что я не пугалась, а отключалась от нескольких миллиграмм. Финник же был не в таком потрепанном состоянии. Тем не менее, эксперимент тоже не удался. Он не стал ненавидеть меня постоянно. Но иногда, когда он видит, что-то по типу тех картинок, на экране или слышит что-нибудь, его переклинивает. Я уверена, что очнется он уже нормальным. И с огромным чувством вины вдобавок.
– Часто такое бывает? – спрашивает Прим.
– Нет, достаточно редко, - Китнисс отрицательно качает головой. Она вновь закрывает глаза, будто раздумывая над чем-то. Я кладу подбородок на ее макушку.
– Ты чего? – спрашивает у сестры Прим.
– Думаю, -
– Да, есть на одном из системных дисков. Нужно только поискать. Зачем это тебе?
– Хочу посмотреть еще раз.
– Я могу попытаться раскодировать изображение, - предлагает он ей.
– Я буду тебе благодарна, - Китнисс выдает жалкую тень улыбки. Сейчас улыбаться ей явно не хочется.
Мы молчим. Я закрываю глаза и сглатываю, стараясь не думать о том, каким я был наивным часа три назад. Думал, что она в безопасности. Как бы не так. Сноу ее из-под земли достанет. В прямом смысле этого слова. Китнисс ерзает в моих руках, крепче прижимаясь ко мне. Я по-прежнему не отпускаю ее.
– Но ведь надо что-то делать! – тихо говорит Прим, сжимая пальцы сестры.
– Мы слишком мало знаем об этом, - негромко замечает Бити. – Капитолий тщательно скрывает этот метод. Подробности нам с тобой смогут рассказать разве что сами врачи. Ну, а то, к каким последствиям приводит сей метод, мы уже видели.
– Если же тебя интересуют подробности проведения – вот у тебя сидит живой свидетель, - добавляет Плутарх.
Китнисс смеряет его злобным взглядом.
– Ха – ха, - грубо бросает она. – Я бы на тебя после всего этого посмотрела.
Я заметил уже давно, что когда она вспоминает обо всем этом, она начинает едва заметно дрожать и обхватывает себя руками. Будто бы желая защититься. Китнисс упирается макушкой мне в грудь. Я чуть наклоняюсь, прижимаясь щекой к ее виску, чувствуя, как под одеялами она свободной рукой прикасается к моей ладони. Я чуть сжимаю ее пальцы.
Ты не одна. Не бойся. Я с тобой. Все три фразы так и не срываются с моих губ. Хватит и того, что она позволяет себе казаться слабой рядом с Боггсом и Плутархом, крепко прижимаясь ко мне. Пожалуй, эти слова она мне не простит.
– Но вы же все-таки попытаетесь? – настаивает Прим.
– Конечно. Это не может продолжаться дальше. Рано или поздно он сумеет навредить Китнисс, - Хеймитч обеспокоено смотрит на свою подопечную. Она смотрит мимо него.
– С ним точно все в порядке? – спрашивает она у Боггса, будто не услышав последнюю фразу ментора.
– Да. Все в порядке. Не переживай, Китнисс, - как ни в чем не бывало кивает военный. Кажется, он ее понимает.
– Китнисс, он ведь мог убить тебя! – а вот Плутарх ее как раз не понимает.
– Он не виноват, - огрызается девушка, отрицательно качая головой. Прядь ее волос неприятно бьет меня по лицу. Китнисс виновато улыбается. – Прости.
Я улыбаюсь ей в ответ и качаю головой. Мол, я не сержусь. Я просто не могу на нее сейчас сердиться.
– И вообще, уже поздно. Я устала и хочу спать. Я не собираюсь снова разговаривать на эту тему, - Китнисс отбрасывает одеяла и спрыгивает на пол. Я спускаю ноги, собираясь последовать за ней.