Дурная примета
Шрифт:
— А мне это на суду зачтется?
— Обязательно.
— Вы не обманываете?
— А какой мне резон тебя обманывать? Так в статье шестьдесят первой УК написано. Следователь ведь зачитывал.
— Да мало что написано, — сомневался подозреваемый, находясь в состоянии, когда и хочется, и колется, и мама не велит…
— Тогда не пиши. На всю катушку получишь, — делал вид, что забирает листы бумаги, опер.
— Ладно, напишу.
— Да уж сделай одолжение. Себе. Не нам… — словно холодной водой из ушата обдавал словами подозреваемого, Аверин. — Нам
Так что, к приезду следователя Паромова и криминалиста Андреева письменные заявления подозреваемых Злобина и Апыхтина с просьбой вызвать следователя для дачи признательных показаний уже лежали на столе начальника ИВС, с наложенными на них его резолюциями, при соответствующей регистрацией в журнале. А опера поочередно «обрывали» телефон, то докладывая многочисленному руководству о сдвиге в деле Смирнова, то разыскивая куда-то запропастившегося следака, надумавшего в такой момент отбыть в следственный отдел УВД города.
— Тоже нашел время!
12 МАРТА. РАСКЛАД ПОШЕЛ
— Работайте, — поздоровавшись со следователем и Андреевым, добродушно басил грузный капитан — начальник ИВС. — Кабинеты все свободные, выбирайте любые.
В середине рабочего дня получить следственный кабинет для работы — было большой проблемой. За кабинетами очередь выстраивалась из следователей и оперативных работников. Можно было полдня просидеть, прежде чем получить кабинет в свое распоряжение.
«Нет худа без добра, — отметил про себя Паромов, — хоть с кабинетом заморочек нет»!
Паромов выбрал тот, что был попросторней и посветлей. По крайней мере, для восприятия: светлые стены, светлый линолеум, белый потолок и отсутствие металлической клетки. Не то, что в других кабинетах-камерах.
— Хорошо, — одобрил выбор начальник ИВС, — просторная «хата», не так остро чувствуется гнетущее чувство лишения свободы. Да и с аппаратурой лучше разместиться…
По-видимому, таким образом, он отреагировал на действия эксперта-криминалиста, возившегося с проводами видеокамеры.
Как и прежде, Паромов начал со слабого звена — Апыхтина.
— Мне передали, что требовал встречи со следователем? — спросил он, когда разводящий привел в кабинет подозреваемого. — Это так?
— Так, — ответил Апыхтин.
— И что же случилось? — продолжал спрашивать без особого интереса следователь, делая вид, что общение с подозреваемым ему никакой радости не доставляет. — Может, тебя кто тут обидел? И ты желаешь мне пожаловаться?.. Возможно, это и правильно, то с этим можно было и до завтра потерпеть…
Ни одного намека на то, что ждет признания в совершении преступления.
— Я хочу сделать признательные показания, — начал торопливо Апыхтин, явно опасаясь, что следователь вот-вот развернется и уйдет, не выслушав его до конца.
— Это одолжение следствию или действительное раскаяние? — холодно перебил его Паромов.
— Раскаяние, раскаяние, — заторопился подозреваемый. — Хочу написать явку с повинной.
— Я же говорил, — напомнил
— Я помню, — жалобным тоном заговорил подозреваемый, — но прошу меня простить. Дурак был, что сразу не последовал вашему совету. Уж извините.
— Хорошо, — смягчил тон следователь, сейчас увидим, как вы раскаиваетесь. Против записи допроса на видео возражению имеются?
— Нет, нет. Не имеются.
— Вижу, — решил слегка подыграть следователь, — что действительно чувство раскаяния в вас заговорило. Однако, как нам быть с участием адвоката. Я не смогу его сейчас найти.
Он еще хотел добавить, что адвокаты — это свободные люди, не связанные не служебным долгом, ни милицейской этикой, чтящие гарантированные Конституцией права и свободы, не признающие ненормированный рабочий день, но Апыхтин сам вмешался:
— Да не нужен мне никакой адвокат. Я — взрослый, и сам решаю: нужен мне или не нужен адвокат.
— Слова не мальчика, а мужа! — приободрил его Андреев, до сих пор молча наблюдавший за беседой.
— А то! — поддакнул опер Студеникин.
— Владимир Давыдович, — обратился следователь к Андрееву, — приготовьтесь к видеозаписи допроса. Да назовите, пусть и за кадром, точное наименование используемой техники, кассеты и иной атрибутики, необходимой в таких делах. Я тут профан: вдруг запнусь или что-то попутаю… А это не желательно.
— Все готово, — отозвался криминалист, взгромоздив здоровенную видеокамеру японского производства на плечо. — Все, что нужно назовем, не беспокойся. Нам это не впервые. Ну, что? Поехали?
— Минутку. Приготовлю протоколы, — придержал криминалиста Паромов, вынимая из «дипломата» бланки протоколов и раскладывая их перед собой на столе.
Наконец последовало ожидаемое: «Готов».
— Поехали! — произнес сакраментальное слово Андреев и включил видеокамеру.
— «Старший следователь, — начал Паромов перечислять в соответствии с УПК данные о своей должности и своем специальном звании, — рассмотрев материалы уголовного дела номер 7025, возбужденного 10 марта 1998 года по признакам статьи … сего числа, во столько-то времени, — уточнил он дату и время, — в соответствии со статьями 141, 141-1 УПК РСФСР, руководствуясь статьями, — перечислил необходимые статьи УПК, — на основании письменного заявления подозреваемого Апыхтина Анатолия производит следственное действие.
Товарищ оператор, — протараторив скороговоркой ритуальные фразы, не сделав и паузы, попросил он эксперта, — крупным планом заявление…
— Есть! — без лишних слов немедленно выполнил тот указание следователя, направив объектив на нужный документ.
— …В присутствии… — Паромов назвал должности, звания и фамилии сотрудников уголовного розыска, а Андреев пробежался объективом камеры по их лицам.
– … В помещении следственного кабинета ИВС УВД Курской области, с участием специалиста Андреева, который представится и назовет используемую при проведении следственного действия аппарату…