Дурная примета
Шрифт:
— Работаем, — поскромничал Паромов. — Вот собираюсь съездить в городской следотдел, кое-какие материалы отксерокопировать.
— Тогда мешать не буду, — встала со стула Марина Юрьевна, машинально, чисто по-женски, оправляя рукой юбку. Загасила в пепельнице окурок, резко, почти по-мужски, раздавив его до самого фильтра.
— Удачи тебе.
— И тебе.
Уж такие они, следователи. Своей работы не впроворот, но и товарище не забывают. А участие, оно никогда и не кому не мешало, обузой не было. Не только опера славны своей взаимовыручкой. Отделовские следователи им в том не уступят. А если желают удачи, то знают, что в следственной работе без удачи никак нельзя. Удача нужна всем. И операм, и участковым,
НА КОВРЕ У НАЧАЛЬСТВА
— Разрешите? — постучавшись, вошел Паромов в кабинет начальника городского следственного отдела подполковника юстиции Озерова Юрия Владимировича.
— Проходи, присаживайся, — привстав со своего кресла, протянул руку для рукопожатия Озеров.
Поздоровались. Паромов присел на один их мягких и крепких стульев — не то, что в отделе, где все давно обветшало, обтерлось и потускнело.
— Рассказывай, что привело?
— Да, вот, за вашим разрешением пришел, чтобы на ксероксе снять несколько копий — необходимо выделить материалы из уголовного дела по причинению тяжкого вреда здоровью Смирнову в дознание… — объяснил Паромов причину своего «визита» и пояснил: — В отношении Крючкова, задержанного как подозреваемый. Подозрения в отношении его не подтверждаются, зато хулиганство налицо. — Постарался вкратце, но в полной мере доложить начальнику СО Паромов суть проблемы.
— Я в курсе этого дела, — остановил подчиненного Озеров, — но раз пришел, то давай уж докладывай поподробнее. Как продвигается расследование, какие версии отрабатываются, как осуществляется взаимодействие, какие, наконец, перспективы? Отксерокопировать несколько страниц всегда успеешь.
Паромову ничего не оставалось делать, как обстоятельно доложить ход следствия по данному делу. Слушая следователя, Озеров пролистывал материалы данного дела, читая текст бегло, по диагонали. Раза два или три он потянулся к подставке с перекидным календарем, карандашами и шариковыми авторучками, взял оттуда листки для заметок и заложил между страниц.
«Наверное, увидел погрешности в оформлении документов, — отметил про себя Паромов, не прерывая доклада, — а я ведь просматривал, и вроде все было нормально».
Озеров Юрий Владимирович был выходцем из Промышленного РОВД, точнее из следственного отделения этого отдела. О нем и о его товарище Михалеве Владимире Викторовиче, также работавшем следователем в Промышленном отделе милиции в восьмидесятые годы и бывшем одно время даже начальником следственного отделения (сменил Крутикова, когда тот перешел в областное УВД), о их скрупулезном и педантичном отношении к работе ходили легенды. Чего греха таить, следователям приходится много писать, и порой, торопясь, допускали и они какие-нибудь погрешности. Вот эти погрешности приходилось убирать. Хорошо, если во время чтения документа обнаруживался тот или иной казус, к примеру: попутал следователь имена подозреваемого и потерпевшего, или их фамилии в тексте, — обнаружили, сделали сносочку, уточнили вместе с допрашиваемым. А если это выявилось без фигуранта дела или в каком-нибудь печатном тексте? Тут уж сносочку не сделаешь, уточнение не внесешь! Тут только подтирать да подчищать надо. Все эту операцию делали кое-как, лишь бы — лишь бы, первыми подручными средствами. Михалев и Озеров на такой случай имели целый набор инструментов: тут и хирургический скальпель, и пинцетик, и несколько бритвенных лезвий, и набор эластиков, и десяток авторучек и стержней, чтобы даже цвет красителя не отличался от оригинала.
Паромову, еще, когда был участковым инспектором милиции, как-то довелось участвовать во время проведения обыска в частном доме. Искали орудие преступления — финский нож. Обычно следователь вынесет постановление о проведении обыска, получит у прокурора санкции и в порядке статьи 127 УПК поручит его производство участковым или операм, и те проводят. А Озеров в тот раз присутствовал сам, впрочем, не только присутствовал, но и руководил.
Нож искали добросовестно, все перерыли, только в печь не заглянули. Не нашли. А он не поленился, заглянул в печь. Там и обнаружил под слоем золы финский нож с разноцветной наборной пластмассовой рукоятью. И оперу и участковым — всем нос утер!
Вот такой был начальник городского следственного отдела Озеров Юрий Владимирович. Впрочем, не только профессионал высшей марки, но и требовательный руководитель. Причем, требовательный не только к подчиненным следователям, но и к себе. И заместителя он подобрал под стать: Крюкова Александра Николаевича, следователя от бога. Немного насмешливого, но тактичного и знающего личный состав и каждого следователя в отдельности.
Следователи, особенно молодые, чуть побаивались суровости и строгости руководителей городского следственного аппарата за их, казалось бы, излишнюю придирчивость, но зато в вопросах разрешения процессуальных или следственных коллизий всегда чувствовали себя защищенными. Если Крюков или Озеров сказали, что необходимо сделать так, а не иначе, то, значит, так оно и должно было быть. И не нужно было бежать за консультациями в УВД области или в прокуратуру.
— Ну, что? Вижу, поработал должным образом. И план составил, и версии правильно выдвинуты… и обоснованы, и отрабатываются… Хотя, если постараться, то можно бы и побольше сделать, — закрыл Озеров дело и поднял взгляд серых пронзительных глаз на следователя. — Судя по наработанным материалам, это дело подлежит передаче в прокуратуру. Здесь стопроцентное покушение на убийство. Что, прокурор не желает портить статистику? — спросил, утверждая.
— Говорит, что надо сначала обвиняемых установить, закрепиться, умысел на убийство доказать, а потом и передавать им дело по подследственности, — ответил Паромов на прямой вопрос.
— Понятно, — чуть заметная усмешка тронула губы начальника следственного отдела. — С готовым проще работать. — Но вот улыбка сбежала с лица, и серые, стального цвета глаза, стали вновь серьезны. — Там я, как видишь, — хлопнул он ладонью по делу, — закладки вложил: время окончания следственного действия не отмечено. Не халтурь, устрани и впредь не допускай подобной халтуры. Знаешь, почему дела из суда на доследование возвращаются? — задал он вопрос. И тут же ответил на него сам: — Не потому, что доказательств мало, а потому, что халтурим. Там подотрем, в другом месте что-то не допишем, где-то время проставить забудем — вот и ползет дело в очередной раз на «дос».
— Виноват! — смутился Паромов, но тут же спросил: — Могу я сказать секретарю, что вы разрешили воспользоваться отделовским копировальным аппаратом?
— Скажи. Но после того, как снимешь копии, не уходи… Еще один разговор предстоит.
— Разрешите узнать, какой разговор? — поинтересовался Паромов.
— Узнаешь. Всему свое время, а пока иди, занимайся делом…
Не успел Паромов отксерокопировать необходимые документы, как в кабинет Озерова проследовал заместитель СУ при УВД Курской области подполковник юстиции Киршенман Валентин Робертович. А вскоре на столе секретаря Татьяны Ивановны зазвонил телефон.
— Хорошо, — кому-то ответила Татьяна Ивановна и положила трубку.
— Товарищ Паромов! — окликнула она следователя, возившегося с копировальным аппаратом, из-за своего барьерчика, не вставая.
— Да, — отозвался тот.
— Юрий Владимирович просил вас, как окончите копировать, к нему зайти, — не отрываясь от своих бумаг, бархатистым голосом пропела она.
— Хорошо. Последний листик остался. Сейчас одолею его и зайду, — сказал Паромов, возясь с делом возле копировального аппарата.