Дурная слава
Шрифт:
— Вы ее одобряете, что ли, дядя Аркаша? — невольно улыбнулся Игорь.
— Ну… по крайней мере, не осуждаю.
— Ну да, понятно. Осудит ее суд. Года на два-три, — вздохнул Бобровников. — Что ж, узнаю свою отчаянную сестру. Да только стоит ли чиновный мерзавец нескольких лет заключения?
— Надеюсь, удастся добиться условного. Кстати, Юра еще и потому торопился с завещанием, что не был уверен, дождется ли ее освобождения. А о твоем возвращении вообще ничего не было известно. Квартира завещана вам обоим. Без права продажи в отсутствие одного
— Вот как? Знаете, дядя Аркаша, я ведь там был. Мне открыла средних лет дама, одетая в пеньюар, по-домашнему так… И она заявила, что квартира принадлежит ей. И чтобы я убирался вон. Именно так и выразилась.
— Как?! Что ты такое говоришь?! — воскликнул Аркадий Семенович. — Такого быть не может! Один экземпляр завещания хранится у меня, пойдем, я его тебе покажу.
После того как завещание академика было прочитано вслух, недоумение Бобровникова-младшего лишь усилилось. Все имущество стариков было завещано внукам: Даше и Игорю. В таком случае что за дама воцарилась в квартире деда?
— Вы говорите, дядя Аркаша, дед провел последние дни в клинике?
— Да, это очень дорогая частная клиника, там, насколько я понимаю, должны быть хорошие специалисты. Но после смерти Зои состояние Юрия резко ухудшилось. Я ему звонил по мобильному, он меня очень удивил резким ухудшением памяти. Он не мог меня узнать, представляешь? Постоянно путал мое имя. То Витей называл, то Колей. По нескольку раз переспрашивал, кто я такой… Это после полувека дружбы, представляешь? А последние два дня телефон не отвечал. Я помчался в клинику, чтобы увидеться с ним. Но мне не позволили пройти, сослались на какой-то карантин. Хотя мимо меня проходили другие посетители. Очень ругаю себя, что я тогда не настоял на своем… А потом известие о смерти. Видимо, горе оказалось для него непосильным…
— А свидетельство о смерти вы видели?
— Нет. Я ведь не родственник, кто же мне его покажет?
— Но вскрытие проводили?
— Да, конечно. В заключении, насколько я знаю, основной причиной смерти указывается выраженный атеросклероз, что, с одной стороны, неудивительно, учитывая возраст… С другой… Юрий до последних дней не производил впечатления склеротика и на давление не жаловался. Хотя… я, конечно, не специалист, мне трудно судить. И не станут же врачи врать?..
Произнеся эти слова, Шварц глубоко задумался.
— Что? Что вас встревожило, дядя Аркаша?
— Понимаешь, я тогда значения не придал, а теперь…
— Ну-ну? Рассказывайте обо всем, что вас смущает.
— На похоронах, как я уже говорил, была женщина-врач из клиники, где скончались Юра и Зоя. Мы с ней разговорились, я расспрашивал о последних днях Юры, она отвечала… А потом, узнав, что я человек одинокий, стала как-то очень рьяно уговаривать меня подлечиться в их клинике…
— Ну что же в этом плохого? Клиника частная, они заинтересованы в клиентах.
— Видишь ли… я ведь нотариус, душеприказчик. Через меня проходит море человеческих судеб. Я научился читать по лицам, по выражению
— К чему вы это?
— Не знаю. У докторши той глаза тоже были алчные, звериные какие-то. Словно на охоту вышла. Но это так, впечатление… М-да… Но что же за женщина в вашей квартире?
— Женщины. Их там две было. Будем разбираться. Для начала я хочу побывать в этой клинике… Как она называется?
— «Престиж».
— Громкое название. Хочу получить свидетельство о смерти, с врачом поговорить. Где же этот «Престиж» находится?
— В центре… — Шварц назвал адрес. — Давай я с тобой схожу.
— Что ж, спасибо, не откажусь. Только не «схожу», а «съезжу». Как у вас завтрашнее утро?
— Свободно, — заглянул в ежедневник Шварц.
— Прекрасно. В девять утра машина будет стоять у дома, не рано?
— Что ты, в самый раз! Я ведь живу по-стариковски: ложусь рано и встаю рано. А ты где остановился-то, Игорек?
— В гостинице.
— Так живи пока у меня! Места полно, — оживился старик.
— Спасибо, дядя Аркаша, — откликнулся Игорь. — В следующий раз. Сейчас я всего на пару дней: получил предложение работать в столице.
— Значит, оставишь меня, старика? — грустно заметил Шварц.
— Ни в каком случае, мессир! — с улыбкой процитировал Бобровников. — Вы будете находиться под самым бдительным наблюдением спецслужб! В сущности, что такое Москва? Всего лишь окраина Санкт-Петербурга.
— Ты только там этого не ляпни, — испугался Шварц.
— Не бойтесь, не ляпну, — рассмеялся Бобровников.
— Что ж, может, оно и к лучшему, — размышлял вслух Аркадий Семенович. — Это, я так понимаю, карьерный рост? Ага, ага. Что ж, это прекрасно! Там и квартиру дадут?
— Квартира есть.
— И то верно! Что ж, замечательно! Вот и женишься наконец! Давно пора!
— Так я и не возражаю. Дело за малым: найти невесту.
— Невест у нас полно, найдешь. Столица — это хорошо! — все не унимался Шварц. — Может, тебе удастся Дашеньке помочь. Юра-то письмо писал заместителю генерального прокурора, просил, чтобы Даше изменили меру пресечения до суда. Мотивировал тем, что нуждается в уходе.
— И что?
— Так он умер. Следствие решило, что больше никто в уходе не нуждается. Может, тебе удастся как-то повлиять…