Дурная слава
Шрифт:
— Вот и отлично! А то я ревнив как мавр! Что ж, тогда наливаю! Давай за встречу! Нет, давай за судьбу, это она нас сводит. Сначала в автобусе, когда мы совместно защищали старика, потом в метро, когда ты, усталая, с работы возвращалась, теперь у магазина. Это же не случайно! А если некая упрямая зазнайка не хочет видеть указующего перста Фортуны, та поворачивается спиной и мстит зазнайке неудачами и невезением, понятно?
— Ну вот, уже и угрозы, и шантаж… — рассмеялась Наташа. — Ладно, я буду стараться не раздражать госпожу Фортуну. Если, честно, я очень рада тебя видеть.
— Ура! — провозгласил Туманов.
Они тянули коньяк, запивая его горячим чаем. И Наташа чувствовала, как сладостное тепло растекается по телу, как розовеют щеки.
— У тебя курить можно?
— Ага, я сама с удовольствием сигаретку выкурю.
Они закурили, Виктор спросил:
— Как у тебя с работой? Нашла что-нибудь?
— Нет, ничего не искала. Вернулась в институт.
— Назад? И как тебя встретили?
— Ой, замечательно! Купаюсь в народной любви. Это, оказывается, очень дорогого стоит.
— Вопрос! А зарплата?
— Что — зарплата? Разумеется, мне ее никто не повысил, ставки фиксированные, как ты понимаешь. Но, представляешь, едва я вернулась, пришел положительный ответ по одной заявке на конкурс, которую мы подавали аж в прошлом году. Наша тематика выиграла очень престижный грант с хорошим финансированием. Как-будто Бог помог, правда!
— Если просила, значит, помог.
— Я просила, — тихо улыбнулась Наташа.
— Что ж, очень за тебя рад! Ты и выглядишь по-другому. Была такая затравленная, замученная… А сейчас вон и плечи расправились, и взгляд стал помягче, и голос поласковее. Такая ты мне еще больше нравишься!
— Знаешь, удивительно, что я понравилась тебе тогда, когда была замучена, замотана, несчастна, больна… Мужчины редко ухаживают за несчастными женщинами. Я ведь на тот момент была действительно несчастна. Мне потом казалось, что ты вообще приснился мне, ей-богу, — так трогательно ты за мной ухаживал.
— Ага. Так трогательно, что ты меня из дому выгнала.
— Неправда! Ты сам ушел.
— Так мне дали понять, что в моей помощи не нуждаются. Я и ушел. Я себя вообще-то не на помойке нашел.
— Ладно, не злись! Просто я тогда была в совершенном смятении, мне нужно было отлежаться в закутке, как больной кошке. Отдышаться, подумать. А ты все: вперед! Заграница вам поможет! Встань и иди! Я все решил!
— Ну прости, коли так, — почесал макушку Виктор. — Хочешь как лучше, получается как у Виктора Степановича…
— Нет, это ты меня прости! Нужно было удержать тебя, а я не стала. Просто не было сил тогда объясняться. Но я почти каждый день тебя вспоминала, правда-правда!
— А что же не позвонила?
— Так ведь болела, — слукавила Наташа. — Сначала плохо себя чувствовала, потом как-то неудобно было: время прошло, думала, ты уж забыл меня… Ты ведь тоже не звонил.
— Дура ты! Мы с Матильдой под твоими окнами чуть ли не каждый день гуляли…
— A-а! То-то я думаю, где я этой поносный цвет видела?
— Но-но! Попрошу не оскорблять чистопородного брюссельского гриффона!
— Звиняйте, барин!
— То-то же! Это вам не Дуся помоечная…
— Что-о? Моя Дуся? Помоечная! Да как ты смеешь?
Наташа вскочила, накинулась на обидчика с кулаками. Одно неуловимое движение, и она оказалась у него на коленях, его руки крепко прижали ее к себе. И она услышала, как часто и гулко бьется его сердце. И почувствовала, что и ее собственное сердце колотится как сумасшедшее.
Они целовались долго и самозабвенно. Матильда, оставив косточку, села возле ног хозяина, озадаченно наблюдая за непривычной сценой. Сверху, с высоты холодильника, ее недоумение разделяла кошка Дуся. В конце концов Дуся на правах хозяйки громко мяукнула, а в дверь позвонили коротким, резким звонком.
Наташа и Виктор отпрянули друг от друга.
— Что это? Кто это? — воскликнули они одновременно.
Наташа кошкой спрыгнула с колен, торопливо поправила прическу. Звонок повторился. Более длинный и настойчивый.
— Ты кого-нибудь ждешь?
— Нет, никого, — пожала плечами Наташа и направилась в прихожую.
— Кто? — спросила она, приникнув к отверстию глазка.
— Наталия Сергеевна Ковригина здесь живет? — поинтересовались из-за двери.
Ее персоной интересовался высокий, моложавый мужчина. Абсолютно незнакомый.
— Здесь… — растерянно ответила Наташа.
— Я мог бы ее увидеть? — весьма учтиво спросил мужчина.
Наташа приоткрыла дверь. И едва не захлопнула ее перед носом незнакомца. Мужчина был как две капли воды похож на покойного академика Бобровникова, правда, минус лет сорок, вместо седины коротко стриженные, густые каштановые волосы. Но и стать, и черты лица, и цвет глаз… Словно призрак стоял перед нею.
— Позвольте представиться: Игорь Андреевич Бобровников. Ваш адрес мне дали в клинике «Престиж». Я хотел бы поговорить с вами, относительно смерти моей бабушки, Зои Михайловны Бобровниковой. Я могу зайти?
— Конечно. — Наташа отступила, пропуская неожиданного гостя.
Услышав ее напряженный голос, из кухни вышел Виктор.
— Кто это к нам пожаловал, Наташенька? — Он стал за ее спиной, положил руку ей на плечо.
Следом, с истошным лаем, выкатилась Матильда, решившая, видимо, охранять границы государства, с которым установились столь дружественные взаимоотношения.
— Тише, Мотя, успокойся. — Виктор взял собаку на руки. — Так кто к нам пожаловал?
— Это Бобровников… Простите, имя-отчество можно еще раз?