Дурная слава
Шрифт:
— Не вини себя, Игорек, — тихо произнес Шварц. — Работа у тебя такая. Есть такая профессия — служить Родине. Кто-то должен ее защищать…
— Эх, дядя Аркаша! Я с этой работой все потерял: родителей, тетку, стариков… Даже похоронить их не смог, последний долг не отдал. Семьи не завел, детей не родил…
— Ну… Семью еще заведешь, было бы желание. И дети народятся, куда они денутся? Жизнь, несмотря ни на что, продолжается, есть у нее такое свойство. А что до последнего долга…
— Теперь мой долг выяснить, кто повинен в смерти дедушки
— Что ж, надеюсь, тебе это удастся. И желаю удачи. Смотри, как свечки горят! Огонь стоял ровнехонько, а как ты заговорил, пламя затрепетало. Слышат они тебя. Любят. И знаешь, о чем просят?
— О чем?
— О Даше. Чтобы не оставил ты ее.
— Да разве Бобровниковы своих в беде бросают?
— Ну и ладно, и хорошо, — успокоился Шварц.
— Я, дядя Аркаша, хочу и деду с бабушкой памятник поставить… Такой… Чтобы замечательный был памятник. Светлый, как они. Надо будет с Дашкой посоветоваться.
— Поставите, вы вдвоем много чего сможете. Ты из нее блажь эту революционную вытеснишь помаленьку, я уверен. Она тебя слушаться будет, ты ведь старший брат! Да еще такой умный и красивый. Как бы она в тебя не влюбилась по новой. Помнишь, в детстве как она в тебя глазами стреляла?
— Ну… Все девчонки влюбляются в старших двоюродных братьев. С возрастом это проходит, — улыбнулся Игорь.
В кармане его зазвонил мобильный телефон.
— Алло?
— Игорь? Это Туманов. Докладываю обстановку. Угрозыск считает, что дело твое бесперспективное. Я лично другого мнения. Советую в Москву рвануть, связи задействовать, так вернее будет. Что молчишь? Нет, ты не думай, он мужик хороший, просто стреляный воробей. Видит все «за» и «против». Считает, что пока нет хотя бы парочки заявлений от граждан, дело открывать бессмысленно.
— Понял. Спасибо. Ну пока, привет Наталии.
Бобровников сунул трубку в карман.
— Неприятности какие-нибудь, Игорек?
— Нет, дядя Аркаша, все нормально. Рабочий момент, так сказать.
— Ладно, пойдем милый, холодно. И почему на кладбищах всегда такой жуткий ветер?
По узкой заснеженной тропке они направились прочь. Уходящее за горизонт солнце освещало фигуры статного Мужчины и хрупкого старика с тростью. Мужчина поддерживал спутника, они медленно шли по длинной кладбищенской дорожке, пока не скрылись из виду. Сидевшие на березах воробьи тут же слетелись на могилы, где щедрой рукой были насыпаны крошки хлеба.
В воскресенье Игорь уехал в Москву и к вечеру следующего дня был в кабинете Меркулова.
Глава 26
СПОСОБ ЭКСПРОПРИАЦИИ
Итак, они сидели в кабинете Меркулова вчетвером. Константин Дмитриевич произнес:
— Что ж, теперь, когда все в сборе, позвольте я на правах хозяина познакомлю вас, так сказать, официально. Генерал Грязнов, начальник по расследованию особо опасных преступлений МВД.
— Вячеслав Иванович, — отрекомендовался Грязнов, разглядывая незнакомца.
— Полковник госбезопасности Бобровников, внук академика Бобровникова. — Меркулов указал на полковника.
— Игорь Андреевич, — отрекомендовался тот.
Мужчины обменялись рукопожатием.
— Так вы родственник Дарьи Устюговой? — воскликнул Грязнов.
— Да, купаюсь в лучах славы сестры, — скромно ответил Бобровников.
— А я? А меня кто представит? — обиделся было Александр.
— Ну и мой незаменимый помощник и соратник Александр Борисович Турецкий, первый замгенпрокурора по следствию.
— То-то! — удовлетворенно кивнул Саша.
— Так вы сюда по поводу сестры? Иди по другому?.. — поинтересовался Грязнов, буравя полковника внимательным взглядом.
— Игорь Андреевич, позвольте, я кратко введу Вячеслава Ивановича в курс дела. Полковник пришел к нам по поводу смерти академика и его супруги. Его родные скончались в той самой питерской клинике «Престиж», которую вы с Гоголевым штурмовали в рождественские каникулы.
— О-о! Удачная была охота! — Грязнов невольно коснулся шрама на лбу. Было очевидно, что он гордится боевым ранением.
— Не трогай лоб, все и так знают, что ты любитель под пули подставляться, — осадил его Меркулов. — Дело в следующем: есть подозрения, что смерть стариков Бобровниковых была насильственной…
Меркулов кратко пересказал то, что несколькими минутами ранее поведал Игорь.
Грязнов внимательно слушал, постукивая башмаком по полу — дурная привычка, свойственная нетерпеливому Вячеславу.
— А что? В этом омуте, судя по всему, такие черти водятся… — заметил он.
— Есть что-то от Гоголева? — встрял Турецкий.
— Ага. Звоню я ему нынче поутру по своим делам: у нас, судя по оперативным данным, один подозреваемый в Питере отсиживается, так я Виктора к этой теме подключил. Ну и спрашиваю о том о сем. Вдруг слышу через трубу, в кабинете Виктора шум, женский визг, возня какая-то. Гоголев обещает перезвонить и шмякает трубку. Спустя час перезванивает и сообщает, что к нему, минуя все кордоны, ворвалась дамочка с заявлением, в котором она показывает, что ее муж заказал собственного отца с целью получения наследства. И убрать старикана помогли в той самой пресловутой клинике «Престиж». И знаете как? Уговорили сына провести папаше эвтаназию, то есть умертвить старика, усыпить как собачонку.
— Бред! Это противозаконно!
— Разумеется. Но она предъявила Гоголеву договор, составленный между мужем и гендиректором клиники. Именно на этот вид услуг. С оплатой по прейскуранту. Самого слова «эвтаназия» в договоре нет, там другая формулировка. Сейчас попробую по памяти… «Прекращение патологической жизнедеятельности в связи с крайней тяжестью клинического случая»… Как-то так. И чек об оплате услуг принесла. В договоре указана дата прекращения… Дедок именно в этот день и скопытился, прости меня господи.