Душа по обмену
Шрифт:
Моя причёска после всех приключений слегка растрепалась, да и платье уже не сидело идеально, зато жених, даже несмотря на посещение загона и возню с каретой, выглядел всё так же безупречно. Наверное, на его одежду наложены какие-то специальные чары.
— Это было даже забавно, но хорошо, что никто не видел, — усмехнулся он и, помедлив, сказал: — Я, действительно, не умею утешать. Но тебе не нужно ничего бояться. У тебя сильный дар и хорошие учителя. Ты справишься.
Это он, вероятно, пытался сгладить впечатление от фразы о неразрешимых проблемах некоторых адептов-проводников,
— А Дорган?
— Дорган не страшнее шерзорнга, а его ты не испугалась, — возразил Никей и, кажется, впервые за время нашего знакомства скупо, но всё же по-настоящему улыбнулся.
Надо же, как его впечатлил этот факт. Это было неожиданно приятно.
— Но недооценивать его не стоит, — напомнила, испытывая некоторую неловкость.
— Как и верить каждой его угрозе. Доброй ночи, Риголь, — он резко замолчал, словно хотел сказать что-то ещё, но передумал.
Обращение по фамилии сейчас почему-то царапнуло и показалось неуместным. Решила напомнить:
— Вообще-то, у меня есть имя.
— Извини, оно мне не нравится. Леста, — Блордрак демонстративно поморщился, — плебейское какое-то.
Это заявление, конечно, было возмутительным, но я и сама до сих пор не привыкла к чужому имени.
— Можешь называть Леной, так меня зовут… близкие люди. Союзникам тоже можно.
Никей удивлённо приподнял брови, но спрашивать каким образом Леста стала Леной не стал, лишь задумчиво повторил имя, кивнул, а, уходя, сказал:
— Доброй ночи, Лена. И, если помнишь, у меня тоже есть имя…
Ночью мне снова приснился сон. Я в ужасе металась в кромешной темноте, пропитанной кровью и иргалём, слышала быстрый стук конских копыт, чьи-то крики и голоса, но самым громким среди всей этой жуткой мешанины звуков был пронзительный плач младенца…
Со временем привыкаешь если не ко всему, то ко многому, вот и почти постоянное сопровождение Мартиона меня уже не раздражало. Он умел быть ненавязчивым, а природное обаяние делало его общество терпимым и порой даже приятным. Зато Ридия сегодня была необычайно мрачной и молчаливой. За завтраком она не проронила ни слова, на совместном занятии была непривычно рассеяна, а на обед не пошла вообще.
Её явно что-то тревожило, но на мои вопросы девушка отвечала односложно и раздражённо. Пришлось оставить её в покое и идти в столовую в компании Мартиона, Блордрак сегодня дежурил и прийти не мог. А после обеда мне сообщили приятную новость — приехал отец. После всех тревог и волнений это было реально радостное событие.
Урнан искренне беспокоился обо мне, это чувствовалось в каждом слове и жесте. Его любовь и забота согревали и успокаивали. Он расспрашивал, как мне живётся, как проходят занятия, интересовался, не обижает ли Дорган, но я предпочла не вдаваться в подробности и заверила, что всё нормально. Если отец попытается меня защитить и перейдёт дорогу деду, боюсь, старому змею не составит труда избавиться и от него, а этого я допустить не могла.
Очень хотелось поговорить с ним о событиях тринадцатилетней давности, но я не решилась —
— Это был наш кучер, — ответил удивлённый Урнан. — Разве ты его помнишь?
— Нет, только имя. Я знаю, что он тоже был той ночью в доме. Но почему? Разве слуги не проводят ночь Ёхвы со своими семьями?
— Наверное, Адела попросила остаться. Меня ведь там не было, так что подробностей не знаю, — развёл руками отец.
Он вдруг помрачнел, погрустнел и надолго замолчал, а я не стала бередить старую рану. Видимо, воспоминания о маме до сих пор причиняли ему боль.
Но задуматься было о чём. Зачем оставлять именно кучера, если не собираешься никуда ехать? А ведь в моём сне фигурировали лошади. Так может быть, всё произошло не в доме, а за его пределами? Где-то там, где растёт иргаль и по ночам кричат совы. Но вот ребёнок в эту теорию не вписывался. Откуда он мог взяться, и кто его родители?
Я не переставала размышлять об этом на занятиях, в итоге постоянно отвлекалась и не добилась нужных результатов. А вернувшись в комнату, застыла неприятную картину. Эртан Дорган, злой и раскрасневшийся, кричал на сжавшуюся и бледную Ридию, которая уже с трудом сдерживала слёзы и что-то робко пыталась возразить.
Поглощённые выяснением отношений, меня они не заметили, а я застыла, не зная, как поступить — выйти или вмешаться? С одной стороны, эти двое помолвлены и всё, что между ними происходит — их личное дело, с другой — Ридия выглядела испуганной и расстроенной, и мне это не нравилось.
— Но я не сделала ничего плохого! — слабо протестовала девушка, стараясь высвободить руку, в которую внук Доргана вцепился мёртвой хваткой.
— Ты опозорила меня! Обжималась с сыном предателя! — сердито заявил парень, огорошив подобной претензией. Неужели я что-то пропустила за то время, что отсутствовала?
— Мы просто танцевали. Всего один раз! — в голосе Ридии звучали слёзы, готовые в любую минуту политься из глаз.
— Мне рассказали, что ты выглядела очень довольной. Просто светилась вся! — ядовито процедил парень, вызвав у меня сильнейшее желание съездить по его наглой красной физиономии.
И кто, интересно, ему донёс, да ещё бурно приукрасив действительность? Впрочем, там, наверное, было много их общих знакомых.
— Этот смазливый сопляк тебе понравился, да? Понравилось, как он тебя тискал?! — брызжа слюной, напирал Эртан. — А от меня, значит, нос воротишь?!
Он вдруг схватил девушку за плечи, притянул к себе и попытался поцеловать. Она вздрогнула и на секунду затихла, а потом, когда его ладонь уверенно сползла с плеча на грудь, начала вырываться, но силы были не равны.
Я подбежала к ним и вцепилась в парня, пытаясь оторвать от соседки.
— А ну, отпусти её!
От неожиданности Дорган выпустил Ридию, которая тут же забилась в дальний угол. Увидев меня, он неприязненно скривился и грубо велел:
— Не смей ко мне прикасаться и выйди отсюда! Не видишь, мы разговариваем!