Два лика января
Шрифт:
— Bon soir, — поравнявшись с девушкой, поздоровался Райдел. — O`u allez vonz, mademoiselle? [17]
Она отвернулась, сдержав улыбку. Требовалась всего лишь одна попытка.
— Если вам далеко, я могу взять такси. И даже если недалеко. Пожалуйста, я хочу отпраздновать этот вечер.
— Отпраздновать? Что именно?
— Я выиграл кучу денег. — Он улыбнулся. — Ну так как? Такси!
Они приблизились к t^ete de taxis. [18] У обочины стояли три машины.
17
Добрый вечер… Куда вы идете, мадемуазель? (фр.)
18
Стоянке
— Вы полагаете, я сяду с вами в такси? Вы, наверное, сумасшедший! — сказала она, смеясь.
— Нет, я не сумасшедший. — Райдел взялся за ручку дверцы. — Ну же! Хотите, можете разговаривать только с водителем. Я буду молчать всю дорогу.
— Я живу всего в трех кварталах отсюда. С родителями. — Она колебалась.
— Bien. Садитесь. Или, может, вы предпочитаете моцион?
Девушка села, сообщила водителю адрес и, откинувшись на спинку сиденья, выжидающе посмотрела на Райдела.
— Вы будете молчать?
— Я обещал. — Райдел сидел в углу, разглядывая ее. Выпрямился. — Ладно, была не была. Поскольку поездка будет недолгой и у меня слишком мало времени, я хочу сразу попросить вас оказать мне любезность: поужинать со мной сегодня вечером.
— Поужинать? — Она рассмеялась, словно его предложение было нелепым.
Райдел зашел за ней без четверти восемь, а точнее, встретил на углу улицы. По ее словам, она вынуждена была сказать родителям, будто отправляется поужинать с подругой. Райдел предложил ей самой выбрать ресторан. Округлив свои темные глаза так, словно Райдел звал ее на луну, она сказала:
— «Le Tour d’Argent», je suppose. On peut-^etre «Maxim». [19]
— Выпьем аперитив chez «Maxim» [20] и поужинаем в «Tour d’Argent», — ответил Райдел, пропуская ее в такси.
Вечер они заканчивали в кабаре на Левом берегу. Звали ее Ивонна Деласье. Райдел представился как Пьер Винкель. У него была своя теория о том, почему у большинства французов не французские фамилии. Как, например, у Женевьевы Шуман, проживающей в Афинах, родители которой чистокровные французы. Фамилия Винкель звучала, в его понимании, куда более по-французски, чем, к примеру, Карпенсье. Во всяком случае, фамилия Деласье противоречила его теории. Ивонне было двадцать. Вечерами она училась на курсах воспитательниц, а днем работала в дорожном агентстве на улице Ла-Пэ. Было видно, что у ее семьи скромный достаток. Оделась она хорошо, явно во все лучшее, но сумочка была дешевой. Райделу захотелось предложить Ивонне тысячу долларов, но он даже не сделал попытки. Райдел объяснил наличие у него большой суммы денег — он должен был сделать это, поскольку много хвастался, — самым простым способом: заявил, будто дедушка из Нормандии оставил ему в наследство двадцать пять тысяч новых франков, и деньги поступили как раз сегодня. Райдел сказал, что живет в Сен-Клу и работает в автомобильном салоне. В Париж приехал, чтобы уладить кое-какие формальности, связанные с завещанием дедушки, и остановился в гостинице. В кабаре они взялись за руки, а перед началом представления, когда погас свет, поцеловались. Ивонна сказала, что должна быть дома не позднее половины первого. Райдел кашлянул и без особой надежды на успех спросил, не хочет ли она посмотреть его гостиницу на Монмартре. Ивонна, смеясь, отказалась. Ну что ж, такова жизнь. Райдел простился с Ивонной, как она и просила, в полуквартале от ее дома и проследил, пока она благополучно войдет внутрь.
19
«Тур д’Аржан», пожалуйста. Или, может быть, «Максим» (фр.).
20
В «Максиме» (фр.).
Ивонна поинтересовалась у Райдела, не провел ли он долгое время в Италии, поскольку у него, по ее словам, был легкий итальянский акцент. Это позабавило Райдела. Он взял у Ивонны номер телефона и пообещал позвонить.
C’est la vie. [21] Это был приятный вечер, после которого Райдел снова почувствовал вкус к жизни. Он вспомнил о Нико, положил в конверт две пятисотдолларовые купюры и отправил ему с выражением благодарности за гостеприимство в Афинах.
Райдел настроил себя на то, чтобы проснуться в восемь часов, и проснулся без двадцати. Он потянулся к телефону и попросил телефонистку соединить его с «Монталамбер». Следовало позвонить Честеру накануне вечером, но Райдел вернулся в гостиницу очень поздно и не хотел
21
Такова жизнь (фр.).
Честер снял трубку. Голос у него был сонный.
— Это Джо, — сообщил Райдел. — Извините, что разбудил. Но хочу предупредить: если вы сегодня вылетите в Штаты, я узнаю об этом прежде, чем ваш самолет сядет в Нью-Йорке. Понимаете, что я имею в виду, Фил?
Фил понял и с раздражением бросил трубку. Райдел закурил сигарету и в задумчивости откинулся на спину. Он думал о Марте и Кенни. Без сомнения, их уже допрашивала полиция, пытаясь выяснить, что собой представляет их брат. В возрасте пятнадцати лет у него был привод в полицию за изнасилование и проникновение со взломом… Райдел перевернулся на живот и оперся на локоть. «Он не мог убить», — убежденно скажет Марта. «Он не преступник, — заявит Кенни. — Чтобы стать преступником, необходимы определенные склонности… Да, он закончил юридическое отделение в Йельском университете. Но почему вы спрашиваете меня? Можете позвонить туда и выяснить… Судя по тому, что сообщалось в газетах, кассир в Кноссе не знает его имени. Может, он видел кого-то другого, не моего брата?» Райдел подумал, что должен написать им. Он нахмурился: все та же самая проблема. Как объяснить, почему он помог Честеру тогда, в гостинице? Нет, уж лучше не писать совсем. К тому же письмо придет из Парижа, и полиция может догадаться, что он там. Главное, его брат и сестра знают, что он на свободе и, вероятнее всего, жив. Что толку писать Марте: «Я в Париже и вынужден скрываться, потому что ложно обвинен»? Или что-нибудь в этом роде. «Ложно обвинен» — не совсем правильно и точно.
Райдел позвонил в «Монталамбер» около одиннадцати из бистро на Левом берегу, расположенного неподалеку от гостиницы.
Ему ответили, что мсье Ведекинд съехал.
Райдел усомнился: Честер мог попросить отвечать так каждому, кто будет его спрашивать.
— В самом деле? Но я разговаривал с ним в восемь. Он что же, выехал несколько минут назад?
— Мм… В начале десятого. — Ответ был исчерпывающим.
— Благодарю.
Райдел вышел из бистро и направился в сторону «Монталамбера». Он вглядывался в лицо каждого, кого встречал на пути. Когда до дверей гостиницы оставалось двадцать футов, Райдел решил войти.
Портье был другой, не тот, которого он видел вчера.
— Могу я видеть мсье Ведекинда? — спросил Райдел.
Портье заглянул в регистрационную запись постояльцев и ответил, что мсье Ведекинд отбыл.
— Благодарю. — Теперь Райдел знал, что это было правдой.
Он вышел из гостиницы, раздумывая, что делать. Обзванивать различные авиакомпании, выясняя, нет ли в списках их пассажиров Филиппа Ведекинда, или поискать его в других гостиницах? «Вольтер», «Лютеция», «Сен-Пэр», «Па-де-Кале»? Большие и известные. Именно их обычно предпочитали американские туристы. Гостиница «Георг V» была во вкусе Честера, но она слишком крупная и потому приметная. Скорее всего, он переехал в какую-нибудь маленькую. Райдел вздохнул. В парижском телефонном справочнике список гостиниц занимал несколько страниц. Едва ли не на каждом углу в Париже имелась гостиница. Мысль о том, что в поисках Честера придется обходить или обзванивать все подряд, повергла Райдела в уныние. Вчера он был удачливее и вычислил Честера в «Монталамбере» с третьей попытки.
Райдел сомневался, что Честер покинет Париж, не получив хотя бы одно письмо из Штатов. В принципе, он мог позвонить в Нью-Йорк, но вряд ли сделает это, не желая таким образом связывать имя Ведекинда со своими напарниками в Штатах, как не пожелал связывать с ними имя Чемберлена.
Так или иначе, но одно Райдел знал наверняка: Честер все еще в Париже. Возможно, сидит в Орли в ожидании самолета, но еще не успел улететь.
Райдел позвонил в Орли.
Телефонистка была любезна и терпелива. Она потратила более пяти минут, просматривая список пассажиров, и наконец сообщила, что Филиппа Ведекинда в нем нет. Райдел поблагодарил ее.
А может, Честер остановился у знакомого. В Париже это возможно. Однако сомнительно, чтобы он поехал к своему знакомому в воскресенье в столь ранний час. А вдруг он отправился на поезде в Марсель, рассчитывая там пересесть на самолет или корабль?
Райдел пожал плечами. Он купил газету, зашел в кафе и заказал кофе.
На первой странице была напечатана его фотография. Это был снимок для паспорта. Когда первое потрясение прошло, Райдел осознал, что это могло случиться вчера и даже позавчера, в Афинах. Если бы фотография попала в газету вчера, Ивонна не приняла бы прошлым вечером его приглашение поужинать.