Два мага
Шрифт:
– До сих пор я еще не начинал лечения, но лишь подготовлял нашу пациентку к лечению, которое единственно может помочь ей, и сегодня думал именно приступить к нему. По моим расчетам, время уже наступило...
– Тогда приступайте.
– Если угодно, хоть сию минуту. Мы при вашей светлости сделаем первый опыт. Подите сюда, барышня, – позвал граф Феникс Надю, – не бойтесь, кроме пользы, мы ничего вам не сделаем; подите сюда, сядьте...
Он поставил стул посреди комнаты и усадил на него Надю. Она, улыбаясь и не выразив
Граф Феникс зашел сзади нее, протянул к ней руки и, отставив большие пальцы, стал водить ими по воздуху, пристально смотря Наде в затылок. Мало-помалу ее головка стала запрокидываться назад, руки опустились, веки закрылись, и она сделалась неподвижной.
– Она заснула? – спросил Потемкин.
– Да, заснула, – подтвердил граф Феникс, – и этот сон доказывает мое влияние на нее... Теперь она нас не услышит, и я могу сказать вашей светлости, в чем собственно состоит мое лечение...
– В чем же?
– Во внушении. Единственно, что может вернуть ей память – внушение вспомнить все, что было.
– И она поддастся ему?
– Не сразу. Конечно, надо сначала приучить ее к повиновению опытами, менее сложными. Посмотрим сейчас, насколько она впечатлительна. Попробуем, чтобы она встала...
Феникс протянул к ней руку – Надя встала. Он опустил руку – она сейчас же снова села на стул.
– Хорошо, – сказал Феникс. – Можешь ли ты говорить и отвечать мне?
– Могу, – не без труда произнесла Надя.
– О чем вы хотите, чтобы я спросил ее? – обратился граф к светлейшему. – Надо задать такой вопрос, ответ на который ей неизвестен. Конечно, на первый раз не надо затруднять слишком...
– Пусть она ответит, что за бумаги лежат у меня в бюро, в секретном отделении.
– Что лежит в секретном отделении бюро? – спросил Феникс, нагибаясь к Наде.
По ее лицу пробежала заметная дрожь, губы зашевелились, но без звука.
– Отвечай! – приказал Феникс.
– Бумаги.
– Какие? – спросил Феникс и протянул к ней обе руки. – Говори!
– Планы... распоряжения... новой... турецкой... кампании, – ответила Надя.
Феникс поглядел на Потемкина, как бы спрашивая, так ли это? Тот сидел, прищурив глаза, и глядел на Феникса, как бы соображая что-то.
– Скажите, граф, – проговорил он наконец, – значит, вы можете внушить ей все, что угодно?
– Пока еще не все, но со временем, после нескольких повторных сеансов – безусловно все, что угодно... Оттого я и рассчитываю, что память вернется к ней.
– То есть, когда придет время, вы ей внушите, чтобы она вспомнила, и она подчинится?
– Должна.
– Ну, а кроме этого, вы можете внушить ей все, что хотите?
– Что хочу, ваша светлость.
– Чтобы она сделала что-нибудь, например, и она сделает?
– Конечно.
– Так! – протянул Потемкин. – В таком случае я попрошу вас, граф,
– Но тогда я не ручаюсь за лечение.
– И не надо... разбудите ее, и чтобы это кончилось сегодня и больше не повторялось...
Феникс дунул в лицо Наде, она вздрогнула, проснулась и, оглянувшись кругом, промолвила:
– Ах, как я хорошо себя чувствую!
– Ступай к себе, – приказал ей Потемкин, – и займись чем-нибудь!
Голос его вдруг сделался строг, и брови нахмурились. Надя поспешила повиноваться.
Граф Феникс не мог не заметить внезапной перемены, происшедшей со светлейшим. Он поглядел на него. Тот сидел насупившись.
– Если вашей светлости не угодно, я больше и не подумаю о новых опытах, они, по-видимому, неприятны вам, – постарался успокоить его Феникс. – Поверьте, я не желал приступать к лечению без вашего согласия, а потому и сделал при вас первое усыпление; но я умываю руки и оставлю больную.
– Вы и не увидите ее больше, – подумав, сказал Потемкин и встал со своего места.
«Устраивай свои дела, как знаешь, но ее не смей трогать!»
Феникс низко поклонился, выразив этим готовность повиновения. Потемкин принял этот поклон за прощание и проводил графа до двери.
В приемной Феникса ожидал Тубини. На ходу они обменялись несколькими словами по-итальянски.
– Вы передали ей письмо? – спросил граф.
– Передал. Она поручила мне сейчас, выйдя из кабинета, отдать вам восковой слепок с секретного замка. Она успела сегодня сделать его, чтобы вы заказали ключ.
– Хорошо! Вы, со своей стороны, сделаете, что она хочет...
Получив слепок, граф Феникс самодовольно улыбнулся и подумал:
«Я не ошибся в ней!»
Союзники
Письмо, переданное Тубини, было уже по счету вторым, которое написал Кулугин. На первое он получил благоприятный ответ и теперь писал, что просит позволения увидеться и что в этом отношении его богиня, его царица и повелительница его мыслей может положиться на итальянца Тубини, который имеет доступ к ней. Стоит ей сказать этому Тубини слово – и ее верный раб будет у ног ее.
Так было Кулугину обещано графом Фениксом, что если он получит согласие на свидание, то Тубини устроит это.
Кулугин нынче чуть ли не с утра забрался в Таврический дворец с заднего хода в комнату к итальянцу и сидел у него, слушая высокопарные речи поэта-музыканта, который, получив двойное месячное жалованье, был особенно выспренно настроен и поэтому говорил, что счастлив устроить радость двух молодых сердец.
Итальянец уже передал письмо и пришел сказать Кулугину, что свидание принято и что он проведет его, как только будет можно, потому что теперь «богиня его грез» прошла в кабинет светлейшего и идти к ней преждевременно.