Дважды украденная смерть

Соловьев Антон

— Понял. Принимаю к исполнению.

— И держи меня в курсе. Чуть что — сообщай. Сам понимаешь, начальство уже беспокоится.

Когда дверь за Фроловым закрылась, Рунге подвинул к себе телефон. Сегодня обещали дать ответ относительно возможной связи Корзуна с недавним объявлением инюрколлегии. Компетентные органы достаточно определенно выяснили: никакой предосудительной деятельностью, в частности, шпионской, Корзун Степан Викентьевич никогда не занимался. Он был из числа репатриантов, вернувшихся на Родину из Китая в середине-конце пятидесятых. Жил в Соединенных Штатах Америки, Австралии, но в конце концов предпочел вернуться в Союз. В Австралии — родственники, а именно теща, мать его погибшей в автокатастрофе жены, ее братья и сестры. Был ли кто-то у Корзуна в Штатах (а именно оттуда шло наследство, упоминаемое в объявлении инюрколлегии) — не установлено. Установить сейчас, когда Корзуна уже нет в живых — во сто крат сложнее. Надо запрашивать австралийских родственников Корзуна. Вряд ли кто-то из них что-то завещал. Но, может, им известно, под каким именем жил Корзун в Штатах.

Телефон молчал. Рунге глянул на часы. Да, еще рано. Если что-то выяснится, так разве что к вечеру.

* * *

— Никогда бы не поверил, если б мне сказали, что моя милиция меня не только беречь будет, но и каждый вечер будет водить в «Сугроб» поить пивом. Слушай, Коля, а нельзя с утра ходить сюда, чтобы еще и рабочее время шло, восьмерки бы мне проставляли. Я здесь сижу пиво пью, а на работе числюсь, как выполняющий особо важное задание. Как?

Николай снисходительно улыбался, разглядывая струйку дыма своей сигареты. Кружка пива, нетронутая почти, стояла перед ним, тогда как Эдик принимался уже за третью. Но со стороны выглядело так, будто два закадычных друга давно и хорошо сидят.

Официантка тоже, похоже, вошла в роль. Во всяком случае, когда ей приходилось заниматься столом этих двух молодых людей, она улыбалась по-особому — заговорщически.

— Что такое фоторобот сейчас каждый первоклассник знает, и по телевизору видел, — заговорил Николай. — Ты, я думаю, тоже это хорошо представляешь. Инженер все же...

— А как же! В каком это кино недавно показывали? Подъезжают глаза. Не те! Другие. Не те! Вот, пожалуй, эти. Потом нос. Рот. Борода... Представляю.

Эдик был уже в весьма оптимистичном настроении, как говорится, махнул рукой на все тревоги и страхи.

— Вот завтра с утра ты тоже будешь сидеть и определять, где то, а где не то. Усек?

— Всосал. В рабочее время — за милую душу.

— Клава тебе помогать будет. Вернее, вместе вы этим заниматься будете.

— Хм... Была бы посимпатичней. А то не баба — железобетон. Крупнокалиберная. «Ты агрегат, Дуся, ты, Дуся, агрегат! Ты, Дуся, агрегат, на сто киловатт!»

— Ничем не могу помочь. Значит, в девять ноль-ноль. Пойдем в лабораторию составлять фоторобот.

— Робот, робот, — забормотал вдруг Эдик, вцепившись Николаю в рукав. — И перешел на шепот: — Вон он, без робота нарисовался!

Несмотря на то, что лейтенант Фролов, не особенно веривший в быструю возможность встречи, все же готовился к ней, прикидывал всякие возможные ситуации, сейчас он слегка растерялся: все получилось не так, как он «проигрывал» в своих расчетах. Условный знак своим помощникам, сидевшим неподалеку, он подал, но было слишком неожиданно, что «зверь» чересчур прямолинейно «бежал на ловца». Слава сходу заметил своего недавнего знакомца и шел прямо к нему, широко улыбаясь. Он сменил зеленую куртку с красным флажком на потертый кожаный пиджак. К улыбке теперь добавились еще приветственные жесты, а в момент соприкосновения или стыковки, выразившихся в крепком рукопожатии, на детектива и его невольного пособника обрушился поток громких, почему-то испанских слов.

— Венсеремос! Патриа о муэрте. Но пасаран!

И поскольку стулья от их стола были предусмотрительно официанткой убраны, Слава громко потребовал стул. Естественно, никто не бросился его приказание выполнять, он схватил его сам от соседнего стола.

Николай попытался перехватить инициативу.

— Садись, садись, — стал он радушно приглашать неожиданного (точнее, ожидаемого, но не совсем так). — Сейчас пивка закажем!

И бросился к официантке.

— Это он, — уверенно подтвердила она. Ошибки не было.

— Пива принесите. И не мешайте нам. Понадобится помощь — я шепну.

И вернулся на место, где Слава уже гудел добродушно:

— Кенты! Надо бы за встречу по чуть-чуть. С этого пива только ссать электролитом будешь... Ты ведь Эдька, я не забыл? Тащи молока! Бабки есть.

И он вытащил небрежно пачку денег (никак не меньше тыщи, отметил про себя Фролов), и отстегнул купюру.

— Держи четверть. Ты помоложе.

— Да где же я сейчас возьму?

Пивной кайф слетел с Эдика. Он напрягся, побледнел и явно не представлял, как вести себя в создавшейся ситуации.

— Ну ты че, в натуре, — заговорил Николай вдруг на жаргоне, близком многим сидящим в этом прокуренном, пропахшем пивом и рыбой зале. — Подкатись к рэксу. Отоваришься за три секунды. А стоянка за углом, знаешь?

— Бу сделано. — Эдик с явным облегчением принял поручение. Малоприятная операция доставания водки в позднее время на этот раз освобождала его от еще менее приятного общения со Славой и позволяла ускользнуть хотя бы на время от событий, ничего хорошего не предвещавших. На Славу он поглядывал с затаенным страхом: он успел утвердиться за это время в мысли, что его случайный собутыльник и есть убийца Корзуна. Что же касается самого Славы, то он был настолько «хорош», что ему было плевать на то, кто и что сейчас о нем думает. Уже в дверях, бросив взгляд на оставляемую компанию, он отметил, что Слава и Николай углубились в самую задушевную беседу. Слов слышно не было, но Славино гуденье явно заглушало мягкий и вкрадчивый голос Николая, в основном поддакивающего своему новоявленному собеседнику.

* * *

Есть на земле немало профессий, обладатели которых почти никогда не отключаются от своих дел: они их занимают и во время отдыха, и во время личных занятий, словом, всегда...

Профессия следователя — одна из таких. Коль уж человек влез в расследование, оно ему не дает покоя ни днем, ни ночью. Рунге в версию «Подгорный — Незнакомец» и верил, и не верил. «Фифти-фифти», как модно стало выражаться. Хотя почему «фифти»? Может, и вообще нуль... Все может быть...

— Ладно, начальник. Твоя взяла...

Слава обхватил голову руками... Лицо его было помято, борода не выглядела окладистой — она торчала клочками.

О человеке, который сидел напротив него, Рунге знал уже достаточно много. Судим. Мелкая ходка — хулиганство. На среднем пальце руки соответствующая этой статье (206-й УК РСФСР) наколка. Но вот отпечатка ни этого, ни какого-либо другого пальца найти в квартире Корзуна не удалось. Будь такой отпечаток — и в деле можно было бы поставить точку. А сейчас что? Улик — ноль целых, ноль десятых...