Дважды украденная смерть
Шрифт:
Оставшись один (Эдика как ветром сдуло), Рунге стал размышлять. Конечно, Слава — это версия. И даже перспективная. Но много непонятного. Почему не взяты деньги, ценности? Такие, как Слава, как его описывает Подгорный, ничем не брезгуют. Может, его вспугнул кто-то? И это возможно. Или тут все гораздо сложнее...
Придется поломать голову.
* * *
Теперь, когда осмотр квартиры убитого со всеми официальными церемониями (понятые, сотрудники уголовного розыска) был завершен, можно было углубиться в детальное изучение его архивов, переписки, накопившегося
Что можно сделать? Послать австралийский адрес компетентным юристам из коллегии, занимающейся вопросами иностранных наследств? Объяснить, в чем суть проблемы. Возможно ли такое положение, что человек, живущий под совсем другим именем, узнал себя? Или кого-то знакомого? Люди, которые всеми этими делами занимаются, могут смоделировать ситуацию, сообщат какие-то дополнительные данные, которые прольют свет на мотивы убийства. Но приблизят ли к убийце, помогут ли выйти на него?
Незнакомец, с которым разболтался в пивном баре Подгорный, конечно, мог убить. Сейчас таких подонков, для которых человеческая жизнь — пустяк, пруд пруди.
Но за что? За деньги? Корзун мог накопить какую-то сумму. Но чего бы ему иметь ее дома? На сберкнижке у покойного что-то около четырех тысяч. Деньги по нынешним меркам небольшие, но тем не менее — деньги. И если он хранит их на сберегательной книжке, то зачем ему держать какую-то сумму дома? Покупать он, по всей вероятности, ничего не собирался. Какая-либо драгоценность? Вполне возможно. Но ведь не держал же ее покойный на виду. Ее надо было обнаружить, а для этого все перерыть. Но не похоже, что тут кто-то рылся! Впечатление такое, что вообще ничего не взято. Зачем же было убивать? Опять это пресловутое объявление инюрколлегии. Такая ситуация: только эти двое знают, что к чему. Или больше, чем двое? Обстановка после убийства не дает возможности достоверно предполагать ни то, ни другое. Есть только факт убийства...
Тот, кого навел сюда Подгорный, что он мог взять? Драгоценности, которые убитый мог выдать под угрозой убийства. Такое тоже возможно. Но так это или нет будет известно лишь после того, как найдут того незнакомца. На признание рассчитывать, ясное дело, не приходится. Рассчитывать можно лишь на мастерство оперативников, которые ищут сейчас подозреваемого в убийстве и тоже изучают оставленные им следы. Им, а может, и не им... Может быть, все-таки, это дело рук самого Подгорного? А собутыльник — лишь черная кошка в темной комнате? А Колобов? Тоже странная личность...
Рунге спокойно и методично перебирал бумажки в письменном
Дешевенькая толстая тетрадка, не ученическая, нет, из тех, что продаются в киосках «Союзпечати», привлекла внимание Рунге тем, что все ее записи состояли из цифр. Ряды цифр пронумерованы попарно. Шесть цифр, потом пять. И следующий порядковый номер. И все подряд — 1, 2, 3... и так до пятидесяти двух. Потом опять те же колонки цифр, пронумерованные попарно.
«Шифр, что ли, какой?»
Следователь уже несколько минут сидел над этой тетрадкой.
«Отдать тем, кто в этом разбирается? В шифрах, то есть. Такая аккуратная запись не может быть бессмыслицей, что-то за этим кроется. Последний номер — тридцать один. Кстати, почему под одними номерами рядов цифр больше, чем под другими? Никакой закономерности не усматривается. Под последним номером — только два ряда цифр. Один ряд — шесть цифр, поставленных через запятую, второй — пять, точно таким же образом.
«Придется спросить в шифровальном отделе КГБ».
Спрятав тетрадь в дипломат, Рунге еще некоторое время поперебирал бумажки, книги и в состоянии полной неопределенности отправился к себе.
* * *
Звонок раздался в конце рабочего дня, когда Эдик уже втайне стал надеяться, что от него отстали. Немного отвлекшись работой, он уже подумывал, что про него забыли, и ему стало уже казаться, что вся эта история с убийством — дурной сон.
Но телефонная трубка развеяла эти робкие надежды. Она назвалась лейтенантом Фроловым и предложила встретиться в шесть ноль-ноль на ближайшей троллейбусной остановке. Эдик нехотя пообещал быть, а лейтенант на другом конце провода обстоятельно описал свою милицейскую униформу: кроссовки, небесно голубая куртка на красной молнии, вареные джинсы. Головной убор отсутствует, его заменяет светлая шевелюра. Особая примета — «Комсомольская правда» в руке. Естественно, свернута так, что можно прочесть название. «Как в хреновом детективе, — с тоской подумал Эдик, кладя трубку. — Не мент, а какой-то фарцовщик... Фарцмент...»
Впрочем, сама встреча сгладила это возникшее было неприятное чувство. Лейтенант сразу расположил к себе Эдика, пожав ему руку и по-простецки представившись Николаем. Они примерно одного роста и возраста, и было у них что-то общее: в манере держаться, в прическе, даже в «упаковке». И уже через некоторое время Эдик почувствовал себя, что называется, вполне в своей тарелке. Это все ж не зануда Христофорович, один взгляд которого чего стоит: не то насмешливый, не то изучающий, но все время пристальный. От него, от его кабинета, веет чем-то нехорошим. Хоть небо там и не в клетку в буквальном смысле, но суть-то одна...
— Итак, поясняю обстановку, — говорил тем временем Николай. — Двигаем сейчас в пивнушку, постараемся сесть к той же официантке. Твоя задача — сидеть, не крутя головой (они сразу условились перейти на «ты», поскольку это еще диктовалось обстоятельствами совместного мероприятия), но все видеть и замечать. Собственно, видеть тебе и замечать надо только одно: обнаружить своего собу... собеседника, с которым свела тебя судьба в тот известный вечер. Если вдруг засечешь, незаметно дашь мне маяк. Дальше уже моя забота, а ты вообще будешь стараться в этот раз остаться незаметным и стремиться возобновить знакомство не станешь.