Две жизни
Шрифт:
Р.5. Ну а с мечтой моей мне придется, видимо, расстаться: разве можно разыскать в таком огромном городе, как Екатеринбург, какую – то дивчину из моих снов? Хотя, признаюсь тебе, в той церкви я проторчал все время, что оставалось до отхода поезда, все надеялся увидеть в толпе молящихся свою фею. Да где там...».
Сергей дважды перечитал заключительную часть письма и потер ладонью лоб. О реинкарнации он, конечно, слышал. Но то, что сны его – всего лишь воспоминания о какой – то прошлой его жизни, даже думать не думал. Не хотел думать! Все это было бы слишком тривиально. И уж во всяком случае не вызвало бы навязчивого стремления во что бы то ни стало поехать в Рязанскую область, побывать на загадочной Ермиши.
Нет, он ожидал встретить здесь нечто значительно большее, чем подтверждение какой – то идеи реинкарнации. Впрочем, и это отошло на второй план. Теперь для него значительно важнее был вопрос, что все-таки связывает Софью с его таинственной незнакомкой из сновидений? А в том, что какая – то связь существует, он убеждался все больше и больше. Хотя бы потому, что девушка явно что – то искала здесь, в чем – то старалась разобраться, помимо чисто геологической обстановки. Вот хоть вчера: почти целый вечер провела в районном архиве, отыскивая сведения о помещиках, чьи усадьбы располагались по реке Ермишь.
Он и сам был бы не прочь познакомиться с этими сведениями, ведь девушка, с которой он встретился во сне у
часовни над Святым ключом, была, похоже, лочгщ.ю какого – то местного вельможи. Но ей – то, Софье, ллмгм >н>У К тому же она сама сказала, что во что бы то ни стало хотели поехать именно в ермишскую партию, обещала даже рассказать ему, почему. Но пока это так и осталось тайной за семью печатями. Как подтолкнуть ее на откровенность? С чего начать? Не с рассказа же о своих удивительных сновидениях!
Однако все свершилось само собой. В этот вечер они с Софьей, как обычно, намечали в камералке маршруты и уже почти кончили, когда в дверь осторожно постучались и в комнату вошла хозяйка арендуемого подворья:
– Здравствуйте, люди добрые. Простите, что я в столь поздний час...
– Ничего, Евдокия Алексеевна, проходите, садитесь, пожалуйста, – отозвался Сергей. – Чем можем быть полезны?
– Не знаю уж, как и сказать...
– замялась хозяйка.
– зашла сейчас ко мне Настасья, жена Пашки Хромого, что на соседней улице живет, и говорит: завхоз – то ваш, ну, Ярин этот... В общем, напились они с Пашкой опять вдрызг, и этот Ярин возьми да и ляпни: удавлю, говорит, я эту курву, стало быть вас, Софья Васильевна. Удавлю, говорит, или красного петуха подпущу к ее боковушке. Вот ведь страсти какие! А что если в самом деле погубит он вас или, чего доброго, поджог устроит. Как тогда я?.. Вот думала я, думала и хочу просить вас съехать отсюда, снять другое подворье, от греха подальше.
– Ну что вы, Евдокия Алексеевна, мало ли что скажет пьяный человек! – попытался успокоить ее Сергей.
– Так ведь что у трезвого в голове, то у пьяного на языке, – не сдавалась хозяйка. – Боюсь я его. Ой как боюсь! Мужа – то у меня нет, а без мужика, сами знаете...
– Но у нас – то мужчин больше чем достаточно. Не оставим мы в беде ни Софью Васильевну, ни вас. А чтобы не произошло ничего не предвиденного, организуем ночные дежурства, будем по ночам по очереди сидеть вот здесь, в камералке, и следить, чтобы никто ничего не натворил.
– Ну если так... – немного успокоилась хозяйка. – А все-таки вы бы построже с ним, с Яриным – то. Не ровен час... – Она поправила на голове платок и пошла к двери. Но ее остановила Софья:
– Евдокия Алексеевна, давно собираюсь вас спросить: не слышали ли вы, что где – то здесь у вас еще в позапрошлом веке жили богатые помещики Мишульские?
– как не слышать. О них, почитай, по всей Ермиши до сих пор вспоминают. Ведь в именье – то у них, говорят, чего только не было. И ели из золотой посуды, и ездили в золоченой карете. А уж само – то именье – что тебе царский дворец!
– Где же оно было, это именье?
– Чего не знаю, того не знаю. Где – то далеко отсюда, чуть ли не в самых низовьях Ермиши. Я там не была, тех мест не видела. Да там, говорят, и видеть – то теперь нечего. Даже камней от фундаментов не осталось – всё мужики из соседних мордовских сел повывезли.
– Но рядом с такими именьями были обычно какие – то большие деревни.
– А как же. И там так было. Да не деревня, а целое село. И называлось оно Благовидово.
– как вы сказали – Благовидово? Но у меня на карте нет ничего подобного, – пожала плечами Софья.
– Так когда ее рисовали, эту карту – то вашу? Совсем недавно, поди. А Благовидово – то лет сто назад сгорело. Дотла сгорело. Люди и отстраивать его не стали. Разбрелись кто куда. Кто в Сибирь подался, на свободные земли, кто тут, у родственников, пристроился. Осталось одно название. И то если бы не господа... Ну, я пойду, пожалуй, не серчайте, что помешала вам, – спохватилась хозяйка.
– До свидания, Евдокия Алексеевна. И не беспокойтесь, пожалуйста. Все будет в порядке.
– Дай – то Бог... – Она живо перекрестилась и выскользнула в дверь.
А Софья снова склонилась над картой:
– Благовидово... Да, было такое село, сама вчера видела в одном из документов прошлого. Но где оно было? Где располагалась усадьба этих господ Мишульских? – она потерла лоб ладошкой, явно стараясь разобраться в какой – то навязчивой неопределенности.
Сергей тронул ее за плечо:
– Соня, помните, вы обещали рассказать мне, почему решили ехать непременно в ермишскую партию. Это связано с тем, что когда – то здесь жили господа Мишульские?
– Да, с ними, точнее, с усадьбой этих господ. Я давно уже дала себе слово посетить эту усадьбу, чтобы отдать дань памяти одному... Не знаю даже, как сказать... Словом, речь идет об одном маленьком мальчике, который был похоронен там. И хотя это было давным – давно... Но вы слышали, что сказала Евдокия: от усадьбы не осталось и следа.