Две жизни
Шрифт:
– Да, вот и на карте нет ничего подобного. А ведь я тоже что – то слышал об этих господах Мишульских. И тоже что – то в высшей степени экстраординарное.
– тоже слышали? – живо обернулась к нему Софья. – Где? Когда? Что именно слышали?
– Сейчас уж и не вспомню. Но что – то уж больно знакомая фамилия – Мишульские.
– Так, может, кто – то из ваших родных или знакомых упоминал ее? Ваш отец, мать, бабушка?
– Отца с матерью я вообще не помню, я уже говорил вам. А вот бабушка, может, и упоминала. Она любила поговорить о старине.
– А эта ваша бабушка не бывала в здешних краях?
– Нет, она и слышать не слышала ни о Ермиши, ни о чем таком вообще.
– А ее родители?
– О своих родителях она почему – то не любила вспоминать, а вот деда своего – моего, стало быть, прапрадеда чтила как святого. Помнится, она рассказывала о нем часами, могла без устали восторгаться его подвигами.
– Кем же он был, ваш прапрадед?
– Он был военным.
– В больших чинах?
– какое там! Он был простым солдатом. Но не в каком – то там задрипанном тыловом гарнизоне, а в войсках самого Багратиона и отличился не где-нибудь, а в знаменитом Бородинском сражении, да так отличился, что был удостоен Георгиевского креста. А получить Георгиевский крест простому солдату, сами понимаете... Словом, рассказам бабушки о нем не было конца. И так они запали мне в душу, что – верите? – я даже во сне стал видеть себя солдатом Багратиона. Честное слово! Будто и марширую под бой барабанов, и ядра к пушкам подтаскиваю, и в штыковую атаку хожу. Даже награждение меня Крестом приснилось.
– Вас?!
– Да, будто стою я перед строем солдат и сам Багратион прикалывает мне к мундиру Георгия. И так явственно все это вижу, словно на самом деле было. Но это еще не все! В одном из снов я видел даже свою смерть...
– Смерть?!
– Да, это произошло, похоже, когда мы уже гнали французов из России. Снова был бой. Бой жестокий. И я будто ясно увидел направленный на меня ствол ружья. Помнится, я еще инстинктивно зажал лицо руками, ничего другого про –
сто не оставалось делать. И в тот же миг – яркая вспышка, тупой удар в грудь, острый приступ боли. И сразу вслед за тем – полное безразличие и покой, точнее, какое – то блаженное умиротворение и ощущение стремительного падения то ли в бездонный колодец, то ли в бесконечный, круто наклоненный тоннель. Позже я много читал об ощущениях, какие описывали люди, пережившие клиническую смерть. Похоже, я пережил нечто подобное. Но ведь я был абсолютно здоров. Неужели, наслушавшись рассказов бабушки, я так живо представил себе прапрадедушкину смерть?
– Но ведь ваш прапрадед умер не в бою.
– Кто знает...
– как кто знает? – рассмеялась Софья. – Иначе не было бы ни вашего прадеда, ни деда, ни вас самого. Нет, ваш прапрадед здесь ни при чем, вы пережили смерть другого человека, того, кого видели во сне в Бородинском сражении.
– Но это и был мой прапрадед.
– С чего вы взяли?
– Так сама бабушка...
– Бабушка – то рассказывала о прапрадеде. Но это только оживило вашу память. А видели вы во сне, похоже, самого себя. Таким, каким были в вашей прошлой, давно прожитой, жизни.
– Так вы тоже верите в эти прошлые жизни, эту так называемую реинкарнацию?
– как вам сказать... Все это можно только предполагать. Здесь еще слишком много неясного. Хотя мне самой иногда кажется...
Софья надолго замолчала.
– Что кажется? – насторожился Сергей.
– Да нет, все это лишь на уровне подсознания. А кстати, вы не задавались там, во сне, вопросом, откуда был родом снившийся вам солдат?
– Нет, я даже не задумывался об этом, просто ни к чему было. Хотя... Хотя еще в том первом Бородинском сражении мне вспомнилась однажды небольшая часовенка над ключом...
– Часовня над ключом?! – вскричала Софья.
– Да. А что это вас так поразило?
– Нет, ничего... Просто вы так подробно описываете свои сны, что я будто сама начинаю видеть все вам приснившееся: и ваше награждение Георгиевским крестом, и картину вашей смерти, и вот теперь эту часовенку... Но продолжайте, прошу вас.
– Так вот, вижу, будто исчезли вдруг все блиндажи, редуты, пушки и вместо них – крохотная часовня над ключом, и все вокруг нее такое близкое, родное. Возможно, это и было воспоминанием о родине...
– Очень может быть. Только это – то уж определенно не со слов вашей бабушки.
– Кто знает... – начал было Сергей, и вдруг словно молния пронзила его. Все батальные сцены, в которых он якобы участвовал, вся его солдатская жизнь могли присниться и под влиянием бабушки. Но часовня – то над Святым ключом -как о ней могла знать бабушка! Это же та часовня, у которой он встретил в недавнем сне барышню Мишульскую.
Да, теперь Сергей вспомнил и то, где слышал эту фамилию: то была фамилия той девушки – дворянки, непременной участницы всех его снов. И стояла та часовня не где-нибудь, а на берегу Ермиши, и скорей всего здесь и была родина снившегося ему солдата. Более того, тот паренек -подмастерье кузнеца и солдат Багратиона – одно и то же лицо, и это на царскую службу провожал старый кузнец своего названого сына, закапывая ночью у часовни какую – то реликвию и упоминая о какой – то несчастной девушке, возможно, той же барышне Мишульской, заплаканное лицо которой до сих пор стояло перед глазами Сергея. Тогда действительно рассказы бабушки тут совсем ни при чем, а все это – воспоминания о его собственной прежней жизни.