Двенадцать детей Парижа

Уиллокс Тим

Когда все устроились в повозке, Тангейзер закрепил борт.

– А мне вперед или назад? – спросил Гриманд.

Иоаннит положил лук Алтана и взял тот, что раньше принадлежал Фроже.

– Назад, – ответил он. – На этот раз я поеду верхом. Эстель, дай мне арбалет и три стрелы.

Со вздохом Тангейзер окинул взглядом свой отряд. Женщина, семеро детей и два младенца.

Малыша Кристьена под повозкой вырвало.

– Наш драматург остается. Кто хочет его убить? – поинтересовался Матиас.

Гриманд соскочил с повозки.

– Скажи, что ты видишь.

Опиши мне его, – попросил он рыцаря.

Тот отступил на шаг, чтобы лучше видеть.

Кристьен висел между передними колесами на веревке, обвязанной вокруг его груди.

– Он голый от подмышек и ниже, – стал рассказывать иоаннит. – Камни проделали рваные раны на его ногах и животе. Кровь сочится сквозь уличную грязь, которой он покрыт с головы до ног. В паху у него торчит кость какого-то животного. Лицо тоже ободрано. Нос, губы, зубы…

Тангейзер поднял голову и встретился взглядом с Карлой. Он не знал, что она увидела в его глазах.

И не мог понять ее взгляда.

Он повернулся к Инфанту, лицо которого было таким же загадочным.

Тренькнула тетива арбалета.

Пикар дернулся. Его последний крик разнесся по Паперти вместе с содержимым желудка. Он повис на веревке, словно кусок кровяной колбасы, которую собирались поджарить.

– Думаю, я попала ему прямо в зад! – послышался голос Ля Россы.

Гриманд рассмеялся – в этом звуке отцовская гордость соединялась с откровенной жестокостью.

Эстель, сидевшая на корточках между задних колес, встала.

– Стрелы даже не видно, – будничным голосом сообщила она.

Смех короля воров стал громче. Он махнул рукой Гуго, чтобы тот посадил его в повозку:

– Быстрее, парень, – пока я еще держусь на ногах!

– Я принесла вам четыре запасные стрелы вместо трех, – сообщила Эстель Матиасу.

– Видишь, шевалье, – выдохнул Гриманд. – Ля Росса – еще и математик.

Тангейзера заворожила эта картина: громадное лицо без глаз, век и бровей, сотрясавшееся от смеха. Эстель протянула ему арбалет и стрелы. Он взял оружие и едва не сказал, чтобы она не превращала это в привычку, но решил, что момент не совсем подходящий. Карла обучит ее хорошим манерам и другим хитростям. Девочка очень быстро превратится в настоящую даму. Он улыбнулся:

– Это справедливо.

Эстель расценила его слова как разрешение присоединиться к веселью Гриманда.

Гуго тоже. Один за другим они начали смеяться. Мышки. Грегуар. Паскаль.

Все, кроме Юсти.

Госпитальер перевел взгляд на Карлу. Она смотрела на двойняшек. Похоже, смех пошел ей на пользу – как и всем остальным. Тангейзер наклонился, перерезал веревку и забыл о Кристьене. Когда он выпрямился, его жена тоже смеялась, прижав ладонь к животу.

Тангейзер натянул тетиву арбалета, прислонил его к переднему колесу, а потом снял с плеча лук с колчаном и обогнул повозку.

– Юсти! – позвал он.

Мальчик повернулся к Матиасу, и тот вручил ему оружие:

– Тетива тут тугая, фунтов шестьдесят. Не сможешь натянуть до конца – не старайся, усилия хватит и так. Если

дело дойдет до стрельбы, стреляй с близкого расстояния. Целишься в пах, а потом поднимаешь лук и натягиваешь тетиву. Отпускай быстро, пока не задрожит рука. И следи, чтобы все мы были позади тебя.

Потом рыцарь взял лук и колчан Алтана и присоединился к общему веселью, которое все не утихало. Карла смотрела на него, прижимая к груди дочь.

– У нас не так много поводов для смеха, – вздохнул он.

– А я и не знала, – улыбнулась его жена.

Иоаннит поцеловал ее.

– А теперь, любимая, ложись, – велел он. – Подай пример детям. Эстель, Гуго, наденьте шлемы. Остальные ложитесь. Оружие разрядить. Не стрелять без моего приказа. Да, и где этот дьявол?

– А у нас есть дьявол? – спросила Паскаль.

– Причем настоящий, – ответил Юсти. – Его зовут Люцифер.

– Он приносит удачу, – пояснил Грегуар, но никто его не понял.

– Удачу, и не только, – добавил Тангейзер.

Из-за трупа Кристьена появился обожженный пес.

– Кажется, – сказал Гуго, – я знаю эту собаку.

– Теперь он наш, – заявил Юсти. – Этот негодяй его поджег, – кивнул он на Гриманда.

Тот снова расхохотался. На этот раз к нему присоединился и молодой поляк.

Люцифер занял свое место между копыт Клементины.

Тангейзер взял арбалет и сел на скамью рядом с Грегуаром. Он увидел, что большая серая кобыла не только впряжена в повозку, но и оседлана. На открытой дороге это и в самом деле могло пригодиться.

– Молодец, братишка, – сказал он своему лакею.

Радость Грегуара глубоко тронула его. Мальчик был неустрашим. Впрочем, как и всегда. Сам же Матиас еще никогда в жизни так не боялся.

Он оглянулся на тесно прижавшиеся друг к другу тела своих спутников. Из повозки по-прежнему доносилось хихиканье.

Брать с собой то, что может отвлечь во время боя, – ошибка. Брать с собой этих десятерых – безумие.

Карла как будто прочла мысли мужа. Она подняла голову и посмотрела ему в глаза. Потом кивнула.

Госпитальер отбросил жалость к самому себе.

Он положил руку на плечо Грегуара и кивнул, указывая на реку:

– Посмотрим, что за металл у нас получился.

Глава 35

Обвешивать слепого

Граф де Ла Пенотье попросил Грегуара проехать мимо Малого моста. Цепь там никто не охранял, и их компания углубилась в лабиринт улиц старого города.

На южном конце Малого моста находился Малый Шатле. Охранять крепость не было нужды, но милиция обязательно должна была там быть. Ее отряды захватили реку не для того, чтобы защитить город от несуществующей угрозы мятежных гугенотов, а ради престижа Гарнье и Крюса. Это был ближайший к собору мост. На месте Бонне Тангейзер отправил бы оттуда гонцов к другим мостам, а возможно, и к убийцам, резавшим гугенотов на берегу. Вероятно, Бонне думает, что Матиас останется вместе с Карлой в соборе, и приведет туда Гарнье. С Гревской площади по мосту Нотр-Дам.