Двенадцать детей Парижа
Шрифт:
– Мы добрались до адского корабля?
– Еще нет. Дай мне булаву и иди с Паскаль к повозке.
– Вы научите меня стрелять из лука? – спросила вдруг Малан.
– Научу, – пообещал госпитальер. – Проверь, готовы ли остальные. И держитесь в тени, оба!
Матиас опустил булаву на землю. Просвистела еще одна стрела. Уже точнее. Тангейзер схватил Юсти и оттащил от полосы света к дому, за угол которого задело колесо. Сняв с плеча лук, он выхватил из колчана четыре стрелы и вставил одну в паз. Люди с факелами отступили, но большой перекресток тоже освещался луной. Выбрав один темный силуэт, рыцарь всадил в него стрелу. Раненый повернулся вокруг своей оси и рухнул на землю. Остальные разбежались.
– Не выходи на свет, – сказал иоаннит поляку. – Выбери цель. Они попытаются обойти нас по этой улице, слева от тебя. Нагони на них страху и дай знать, когда увидишь их.
Над ними пролетела еще одна стрела. Похоже, лучник их врагов тоже прятался в тени.
– Не подстрели меня, – предупредил Матиас юношу.
Пригнувшись, он нырнул в темноту. По лабиринту улиц разносились крики и проклятия. Расстояние до тех, кто кричал, и их точное местоположение определить было трудно – в отличие от страха, пропитавшего их голоса. Никто из этих людей не хотел умирать сегодня ночью. Между выстроившимися в ряд домами и церковью было открытое пространство. В нем появился лучник, натягивающий тетиву – цель он уже выбрал. Тангейзер выпрямился и выпустил стрелу ему в грудь. Лучник опрокинулся на спину. До него было около двадцати футов. Неплохо.
Подбегая к лучнику, Матиас вставил в паз новую стрелу, а нагнувшись к колчану, выхватил целую горсть стрел. Лучник попытался дотянуться до его горла, но дюжина широких наконечников вонзилась ему в лицо. Повернувшись, госпитальер увидел ополченца, который бежал к нему от церкви, подняв меч. Позволив ему приблизиться, Тангейзер увернулся от клинка, отбил меч луком и воткнул пучок стрел в шею врага. Увидев, что на него ринулся третий ополченец, он отступил в сторону и натянул тетиву. Его противник с разбегу ударил головой в грудь четвертого «пилигрима», который вышел из-за угла церкви с факелом в руке. Тот, который бежал, обнял мужчину с факелом за талию, чтобы удержать равновесие, и стрела иоаннита пробила обе его щеки, накрепко – словно подкову – пригвоздив к груди товарища. Пошатываясь, они скрылись из глаз, словно два неумелых танцора в балете безумцев. Рыцарь же повернулся к ополченцу с мечом, который стоял на коленях, захлебываясь кровью, и выдернул стрелы из его шеи, словно сорняки из болотистой почвы.
Затем, скрываясь в тени стен, Тангейзер побежал к повозке.
– Это Матиас! – крикнул он своим спутникам.
Юсти спустил тетиву. Стрела пролетела мимо, и госпитальер услышал за своей спиной сдавленный крик.
– Отличный выстрел, парень, – похвалил он поляка. – Легче, чем в уток, а?
Мальчик часто дышал. Глаза его были широко раскрыты. Он кивнул, но без особой уверенности. Тангейзер разделил окровавленные стрелы: часть добавил в колчан Юсти, а остальные взял себе. Потом он заметил выпавший из повозки арбалет, который разрядился от удара о землю. Прижав ногой стремя, рыцарь натянул тетиву, поставил арбалет рядом со своим юным товарищем и сжал плечо парня, чтобы успокоить его:
– Ты – наша защита. Следи за теми, кто попытается обойти с фланга. Если они бросятся на тебя, отступай.
Потом Матиас вернулся к повозке. Гуго взял все, что ему было приказано, и еще виолу Карлы. Парень был спокойнее, чем предводитель их маленького отряда. Мышки держались за руки, бесстрастные, как две одинаковые жемчужины. Паскаль снова взяла мешок, Эстель поставила фонарь на землю и обняла жену рыцаря за талию – похоже, не просто так.
Карла опиралась на повозку, и казалось, только это и удерживало женщину от падения. Ее лицо было искажено мукой.
– Я оставила Антуанетту, – сказала итальянка. – Забыла о ней.
Муж посмотрел на нее с изумлением. Антуанетту? Кто такая Антуанетта? Впрочем, неважно.
– Где оставила? – спросил он.
– В соборе.
– Там гораздо безопаснее, чем здесь, так что не волнуйся. Мой Инфант? – госпитальер стал искать глазами гиганта.
– Матиас! – окликнула его Паскаль.
Тангейзер повернулся к ней:
– Инфант крепок, так что у тебя тоже нет причин волноваться.
Но девушка указала ему на Гриманда. Великан держался за скамью повозки. Из его бока торчало оперение стрелы, поднимавшееся и опускавшееся в такт его осторожному дыханию. Если бы наконечник перебил крупные сосуды, то даже этот здоровяк был бы уже мертв. Но смерть и теперь могла настигнуть его уже через несколько шагов. Сталь стрелы разрезала его внутренности при каждом движении.
Матиас посмотрел на Карлу:
– Что скажешь?
– Если стрела останется, ему конец, – вздохнула женщина.
– Я смогу ее извлечь?
– Найди наконечник. Попробуй его нащупать.
– Мой Инфант, повернись ко мне, только очень медленно.
Гриманд выполнил просьбу, и Тангейзер снял с него рубаху через голову. Обнажились сильные мышцы живота.
– Держись крепче. Паскаль, положи пистолет и принеси фонарь. Будешь смотреть, – скомандовал иоаннит.
Оценив угол и глубину проникновения стрелы, рыцарь прижал правую ладонь к животу раненого, а левой взялся за конец стрелы и толкнул. Стрела не поддалась.
– Наконечник застрял в мышце живота, – сообщил он супруге.
– Это хорошо, – кивнула она.
– Превосходно, – откликнулся Гриманд.
– Молчи, – приказал Тангейзер.
Он надавил сильнее, и кожа вспучилась под его ладонью. Пальцем отметив это место, госпитальер отпустил стрелу и потянулся к кинжалу на левом бедре.
– Паскаль, проталкивай стрелу, как это делал я. Почувствовав сопротивление, остановись и держи в таком положении.
Девушка, не колеблясь, выполнила его указание. Кожа на животе Гриманда снова натянулась, и Матиас сделал крестообразный надрез, по два дюйма с каждой стороны. Лепестки кожи завернулись, как спелый инжир, и из надрезов хлынула кровь.
– Почему бы просто не протолкнуть ее насквозь? – спросила Паскаль.
– Сопротивление. Древко может просто сломаться, – объяснил рыцарь.
Он вставил палец в рану, нащупал наконечник стрелы по ту сторону мышцы и сделал надрез вдоль пальца. Показался стальной наконечник. Тангейзер протянул кинжал Паскаль:
– Возьми его двумя руками и прижми лезвие к концу стрелы, плашмя, у самой рукоятки. По моей команде сильно надавишь. Два дюйма. Только не сломай древко. Или мне сделать это самому?
– Нет, я сделаю, – решительно заявила девушка.
Иоаннит прижал ладони по обе стороны от раны, поддерживая живот Гриманда.
– Мой Инфант, обопрись на руки и наклонись, чтобы живот провис. Как будто ты хочешь помочиться, – сказал он раненому.
– А мне и правда хочется.
– Превосходно.
– Но не на сапоги же!
Гриманд опустил руку, расстегнул штаны и принялся мочиться.
– Паскаль, подтолкни стрелу, только осторожно, как раньше, – велел Матиас своей помощнице.