Двенадцать месяцев. Январь
Шрифт:
Константин с Милавой, а следом и Январь дружно принялись пробовать похлебку.
«Вкуснотища!» – с первой ложки густого супа разомлела девушка, подумав о том, что как бы повара ее мира ни бились над приготовлением деликатесов, а неимоверного очарования самой простой еды ничем не затмить.
Мужчины, дружно орудуя ложками, явно тоже по достоинству оценили охотничий суп.
– Ох, уважил, – сыто зевнув, кивнул Константин настороженно присевшему в уголке хозяину. – Давно такой вкусной похлебки не пробовал.
– Благодарю! – c достоинством поклонился
– А как дела твои? Идет ли промысел? В ходу ли инвентарь твой? Есть ли спрос? – Константину все было интересно. И пока Январь с задумчивым и слегка отстраненным видом доедал суп, Страж принялся выяснять у хозяина зимовья новости.
– Да хорошо дела. Зимовье мое не пустует, все кто-нибудь да наведается. И на пушнину спрос в окрестных землях есть, так что и зверя добываю. Да и изделия мои раскупают, много я не делаю, а что могу, то охотники с удовольствием берут. В оплату завозят мне припасов да для лошадки фураж. Она же потом и волокушу с добычей тянет до земель ничейных. А большего мне и не надобно.
– Знатный кузнец хозяин наш, – пояснил Кощей Милаве, отдавая дань благодарности и уважения охотнику. – Сам, помню, услугами его пользовался. Что же выковал ты мне в прошлый мой наезд, напомни?
Последнее адресовалось уже хозяину. Впрочем, и вся тирада Стража изрядно его смутила, мужчина растерянно смолк, обдумывая ответ.
– Слишком высока оценка ваша. Мои навыки скромные, умения недостаточные. Самые грубые поделки выходят из-под молота моего. Капканы на медведя мне только и клепать.
В волнении лесник смахнул со лба испарину.
– Напрасно вы так строги к себе, – Милава, покосившись на Месяца, что сидел с отрешенным видом, позабыв о еде, решила, что и ей следует благодарность за теплый прием выразить. Пусть и просто все тут устроено, а за воротами и без горячего ужина не оставили. Вспомнив о рассказе купцов, поддержала Кощея: – Мне сегодня хвастались кинжалом вашей работы. Купцы, что ночевали недавно по дороге на источники. Очень хвалили!
– Ох, пристыдили вы меня! – поспешно откликнулся хозяин зимовья, на ноги вскакивая. – Кинжал тот и вовсе не моя работа! Учителя моего. А тут возможность продать его с выгодой подвернулась, вот я и нахвалил себя. Проводить вас до сеновала?
И мужчина махнул рукой Константину, указывая нужное направление.
– Что ж… – Страж тоже поднялся.
– И мы с вами, – решилась Милава. Скамья девушке неудобной показалась. Да и добавлять хлопот хозяину не хотелось. А спать на сеновале – дело не новое, если вспомнить детство.
«Надеюсь, Январь не воспротивится?» – мысленно уповая на положительное решение, взглянула она на Месяца.
– Да, пора, – ответил тот на безмолвный вопрос Спутницы и тоже поднялся. – Утро вечера мудренее.
Посох Январь из рук не выпускал, а на лице его сохранялась глубокая задумчивость.
Лесник же с явным облегчением, что угодил высоким гостям, зашагал к выходу. Сеновал, как и все хозяйственные постройки, был под одной с домом крышей, оттуда можно было, минуя двор, попасть прямо
«Удобно, когда снега наметет», – подметила девушка, идущая последней.
На сеновале оказалось не так и холодно, чувствовался жар от кузни, что расползался по всем пристройкам. А едва охотник удалился, предоставив в полное владение гостей запасы сухой травы, Январь и вовсе девушку успокоил:
– Магия моя замерзнуть не даст, можешь смело устраиваться.
Скинув свой полушубок, расстелил его поверх сена, предлагая прилечь на него.
Милава благодарно улыбнулась, тоже скидывая с плеч верхнюю одежду. Спутники ее, негласно решив не смущать девушку, устроились у противоположного края строения. Константин уже и вовсе спал, расслабленно раскинувшись поверх копны. Но даже во сне Страж сжимал в руках меч.
Январь тоже плюхнулся на солому, размышляя о том, когда же в последний раз в своей жизни ночевал в таком оригинальном месте.
«Правильно Милава сюда спать напросилась, – Месяц магией своей заботливо укрыл толстым слоем снега, словно пуховым одеялом, крышу сарайчика, намел теплые сугробы вокруг, чтобы и малейший язычок зимней стужи внутрь не просочился. – Уж больно силен жар от кузни в общем зале».
Пусть и не опасен огонь для Месяцев зимних, но не очень комфортно им возле раскаленных кузнечных печей. Оттого и сейчас, вопреки усталости, накопившейся за последние дни, не мог Яромир уснуть и просто лежал, уставившись на гладкие от времени балки под потолком и вслушиваясь в тихий шорох сена и сонное пофыркивание коня. Не нравилось ему в этом месте: огонь – стихия летних Месяцев. Потому и не спалось, словно что-то угнетало, раздражало силу его.
Едва шагнув во двор зимовья, Месяц принялся «прощупывать» пространство вокруг своей магией, анализируя малейшие оттенки ауры этого места. Ничего настораживающего не почувствовал, впрочем жар из кузни неимоверно отвлекал внимание.
«Завтра поутру, прежде чем к новой цели отправимся, еще раз проверю тут все, – решил он. – С новыми силами, отдохнув, оно сподручнее».
Невольно поежившись от очередного дуновения жара, что принес с собой легкий ветерок, повернулся на бок. И… замер, потрясенный открывшейся картиной.
Милаве тоже не спалось. Ее тревожили странно противоречивые мысли. О Месяце в первую очередь… Слишком уж много неожиданностей преподнес сегодняшний день, такие глубинные эмоции всколыхнул, про какие девушка и не думала, что возможны они! Когда в последний раз она чувствовала такое душевное тепло, искреннюю заботу и открытость, какие продемонстрировал сегодня спутник ее? Страшно было признаться даже себе в том, насколько очарована она синеглазым блондином.
«Сегодня Месяца словно заново для себя открыла, – рассеянно теребя пуговички на тунике, девушка смотрела в небольшое окно напротив. За ним виднелся серебристый шар луны, которая с безмолвным пониманием наблюдала за Милавой. – Вовсе не суровый и не заносчивый он, каким показался в самом начале знакомства. А еще он…»