Дверь в лето (сборник)
Шрифт:
— Ну конечно!
— Ш-ш-ш, дорогой. Но я не собираюсь замуж: ты сейчас на взлете и мне не хочется обременять тебя детьми и надоедать тебе. Я намерена работать с тобой, помогать тебе налаживать твое дело. А потом мы поженимся.
Я возражал, но она была непреклонна.
— Нет, дорогой. Перед нами — долгий путь. Вскоре “Горничные, Инкорпорейтид” станет такой же великой, как “Дженерал Электрик”. Когда мы поженимся, я хочу забыть о бизнесе и целиком посвятить себя твоему счастью. Но сначала я должна поработать для твоего благополучия, для твоего будущего. Верь мне, дорогой.
Что я и делал. По случаю помолвки я хотел подарить ей шикарное обручальное кольцо — она не позволила. Тогда я передал ей часть моих акций. После долгих уговоров она согласилась принять их. Теперь я не уверен, что это была моя идея.
После этого я начал работать еще усерднее, непрестанно думая о механизации мусорных ведер и посудных моек. И все были счастливы… все, кроме Пита и Рикки. Питу было просто наплевать на Белл, как и на все, что он не одобрял, но изменить не мог, а вот Рикки была по-настоящему несчастна.
Моя вина. Лет с шести она была “моей девушкой”, со встрепанными волосами и огромными серьезными глазами. А я “собирался жениться на ней, когда она вырастет, чтобы вместе заботиться о Пите”. Я полагал, что это всего лишь игра, что мы оба понимаем это, что я нужен маленькой Рикки только затем, чтобы Питу было хорошо. Но кто поймет детскую душу?
Что касается детей, я не сентиментален. Большинство из них — аленькие чудовища, не поддающиеся цивилизации, пока не вырастут. Но маленькая Фридерика напоминала мне мою сестру, не говоря уже о том, что она любила Пита и заботилась о нем. Мне кажется, она любила меня за то, что я никогда на нее не кричал (в те времена я сам еще обижался как ребенок) и совершенно серьезно принимал все ее фантазии. Рикки была прелесть; у нее было спокойное достоинство, исключавшее хныканье, визг, лазание по коленям. Мы дружили, вместе заботились о Пите, ей, кажется, нравилось быть “моей девушкой” и она хорошо вела свою партию в нашей игре.
Сам я не играл так увлеченно с тех пор, как мама и сестренка погибли под бомбежкой. Но одного я не учел — я всегда был серьезен и Рикки это знала. Когда появилась Белл, ей было десять лет, а когда я сделал Белл предложение — почти одиннадцать. Наверное, я один знал, как она ненавидела Белл. Внешне это почти не проявлялось. Рикки просто не желала с нею разговаривать. Белл называла это застенчивостью, и Майлз, кажется, тоже.
Но я — то знал, в чем дело и несколько раз пытался объясниться с Рикки. Вы когда-нибудь пробовали обсуждать с подростком тему, на которую он не желает говорить? Честное слово, если вы будете надрывать глотку в Эхо-каньоне, толку будет больше. Наконец, я уверил себя, что все это пройдет, как только Рикки узнает, какая Белл милая и хорошая.
Пит был другого мнения и, если бы не любовное ослепление, я заметил бы это — ясный признак того, что мы с Белл никогда не поймем друг друга. Она “любила” Пита — ну конечно, же! Она обожала котов, любила тонзуру, проклюнувшуюся на моем темени, восхищалась моими заказами в ресторане, словом, обожала все, что относилось ко мне.
Но любить котов трудно, ибо при этом надо угождать им. На свете есть коты и есть все прочие, причем большинство из прочих терпеть не могут котов. Если они и говорят, из вежливости или по другой причине, что любят котов, то все равно не умеют с ними обращаться, а ведь кошачий протокол гораздо строже дипломатического.
Он зиждется на чувстве собственного достоинства и взаимном уважении — равно как и гонор латиноамериканцев, на который можно покуситься, только рискуя жизнью.
Коты не принимают шуток, они ужасно эгоистичны и очень обидчивы. Если кто-нибудь спросит меня, за что я люблю котов, я, скорее всего, не смогу вразумительно ответить. Это все равно, что объяснять человеку, не переносящему острых сыров, почему он “должен любить” лимбургер. И все-таки я могу понять китайского мандарина, который отрезал рукав халата, покрытого бесценной вышивкой, только потому, что на нем спал котенок.
Однако Белл попыталась показать, как она “любит” Пита играла с ним, словно с левреткой… и он оцарапал ее. Затем, как и всякий благоразумный кот на его месте, поспешил слинять и правильно сделал, ибо иначе я был бы вынужден отшлепать его, а он никогда не видал от меня такого обращения. Бить кота — хуже чем бесполезно; его можно дисциплинировать только терпением но никак не побоями.
Я смазал царапины йодом и попытался объяснить Белл, в чем ее ошибка:
— Мне очень жаль, что так случилось, ужасно жаль! Но если ты будешь продолжать в том же духе, приготовься к новым царапинам.
— Но я просто играла!
— Да, но… поставь себя на его место. Играть с ним нельзя он не собачонка. И похлопывать нельзя, только гладить. Нельзя делать резких движений в пределах досягаемости его лап. Даже когда ты его гладишь, он должен тебя видеть… а ты должна следить, чтобы ему при этом было приятно. Если он не желает, чтобы его ласкали, он все-таки потерпит немного из вежливости (коты очень вежливы), но лучше оставить его в покое, прежде чем его терпение иссякнет. — Я немного помедлил. — Ты ведь не любишь кошек?
— Что?! Фу, глупости какие! Конечно же, люблю. Правда, мне редко приходилось общаться с ними. Она у тебя обидчивая?
— Он. Пит — “он”, кот-самец. Нет, он не обидчив — с ним всегда хорошо обращались. Но ты должна научиться вести себя с ним. И никогда не надо смеяться над ним.
— Никогда? А почему?
— Потому что в котах нет ничего смешного, хотя порой они бывают довольно комичны. Они не понимают юмора и смех обижает их. Он не станет царапать тебя за это — просто спрячется, причем в самом неподходящем месте. Но со временем обида проходит. Очень важно знать, как начать знакомство с котом. Когда Пит вернется, я научу тебя этому.
Но в этот день мне не пришлось учить ее. Пит так и не вернулся. Больше Белл ни разу не прикоснулась к нему. Она говорила с ним и вообще вела себя так, будто любила его, но держалась поодаль. Пит тоже соблюдал дистанцию. Я не придавал этому особого значения — не мог же я из-за такой чепухи сомневаться в женщине, которую любил больше жизни.
Проблема Пита снова встала, когда мы с Белл стали обсуждать, где мы будем жить. Она еще не назвала дня нашей свадьбы, но мы, тем не менее, тратили массу времени, обсуждая всяческие детали. Я хотел завести небольшое ранчо неподалеку от нашей фабрики, а Белл предпочитала городскую квартиру, пока мы не сможем купить виллу в Бель-Эр.