Дверь в лето (сборник)
Шрифт:
Оставалось взгромоздить Фрэнка на каретку инвалидного кресла — и он был готов. Он походил на помесь осьминога с вешалкой для шляп, но, боже мой, как он полировал столовое серебро!
Увидев первого Фрэнка, Майлз велел ему смешать мартини, посмотрел, как он расправляется с грязной посудой (не прикасаясь к чистой), открывает и закрывает окно, сметает пыль с книжных полок.
— Многовато вермута, — сказал он, пробуя мартини.
— Именно так, как я люблю. Можно научить его мешать коктейли по-твоему, а можно и так и этак. Мозги у него еще чистые.
Майлз отпил еще глоток.
— А когда можно будет пустить его на конвейер?
— Лет десять повозимся, — ответил я и, прежде чем он застонал, добавил. — Упрощенную модель можно подготовить и за пять лет.
— Вздор! Ты получишь все, что нужно, но через полгода модель должна быть на конвейере.
— Черта с два! Это моя модель и она не пойдет в продажу недоработанной, она должна стать шедевром, должна делать все, что способны вместить лампы Форзена, а не только прибирать за кошками и умывать детей. Фрэнк сможет даже играть в пинг-понг, если покупатель захочет и если сможет заплатить за расширенную программу.
Я посмотрел на Фрэнка. Он методично вытирал пыль со стола, причем каждую бумагу клал именно туда, откуда брал.
— Правда, играть с ним будет неинтересно — он никогда не промахивается. Хотя, мы можем научить его изредка мазать — введем в “мозг” специальную цепь. Ммм… да, именно так. Покупателям это понравится.
— Год. Один год, Дэн, и ни дня сверх того. Я найму кого-нибудь, чтобы помогал тебе.
— Майлз, — сказал я, — когда ты, наконец, поймешь, что всей инженерией в нашем деле заправляю я? Когда Фрэнк будет готов, наступит твой черед… но ни секундой раньше.
— И все-таки, вермута многовато, — ответил Майлз.
Я дорабатывал Фрэнка, стараясь, чтобы он возможно меньше походил на разбитый мотороллер, чтобы хозяйка могла похвастать им перед соседями. Между делом я совершенствовал схему и даже выучил Фрэнка почесывать Пита под челюстью и поглаживав его так, что коту это нравилось. Честное слово, для этого потребовалась схема потоньше, чем у атомщиков. Майлз больше не подгонял меня, хотя и заходил иногда посмотреть, как движутся дела. Работал я, как правило, по ночам, после неизменного обеда с Белл. Спал я до полудня, потом ехал на фабрику, подмахивал накопившиеся у Белл бумаги, ревизовал мастерскую. Потом снова подходило время вести Белл в ресторан. Из кожи я не лез, памятуя, что творческая работа и так хоть кого превратит во вьючную лошадь. К утру от меня так перло потом, что только Пит мог это выносить.
Однажды после обеда Белл спросила меня:
— Ты сейчас пойдешь в лабораторию?
— Конечно. Почему бы нет?
— Это хорошо. Там нас должен ждать Майлз.
— Да?
— Он хочет провести собрание акционеров.
— Собрание акционеров? Зачем это ему?
— Это ненадолго. В самом деле, дорогой, последнее время ты совсем не в курсе дел фирмы. Майлз собирается подвести некоторые итоги и обговорить наш образ действий на будущее.
— Да, я занят только проектированием. А что еще я могу сделать для фирмы?
— Ничего, дорогой. Майлз говорит, это не займет много времени.
— А в чем дело? Он что, сам не может решить?
— Майлз не говорил мне, зачем. Пожалуйста, дорогой, допивай свой кофе и пойдем.
Майлз и в самом деле ждал нас. Он торжественно пожал мне руку, словно мы месяц не виделись.
— В чем дело, Майлз? — спросил я.
Вместо ответа он повернулся к Белл:
— Вы подготовили повестку дня?
Одно это должно было насторожить меня — ведь по ее словам, она не знала, о чем собирается говорить Майлз. Но не насторожило. Я верил ей, черт меня побери! Она подошла к сейфу, набрала шифр и открыла дверцу.
— Кстати, дорогая, — сказал я, — прошлой ночью я не смог его открыть. Ты изменила шифр?
Она перебирала бумаги.
— Разве я тебе не говорила? — спросила она не оборачиваясь. — На прошлой неделе кто-то пытался взломать его и полиция посоветовала сменить шифр.
— Ясно. Тогда сообщи мне новый, если не хочешь, чтобы я названивал тебе среди ночи.
— Конечно.
Она закрыла сейф и положила досье на стол.
— Давайте начнем, — предложил Майлз, прочистив горло.
— Хорошо, — ответил я. — Дорогая, пиши… впрочем, ты знаешь все эти формальности лучше меня… Среда. 18 ноября 1970 года, 9.20 пополудни. Присутствуют все акционеры — следуют имена — и Д.Б.Дэвис, председатель технического совета и главный инженер — Что осталось нерешенным от прошлого совещания?
Ничего такого не было.
— Чудесно. А. теперь, Майлз, выкладывай, в чем дело.
Майлз снова прокашлялся.
— Я хочу проанализировать торговую политику фирмы и предложить программу развития. Кроме того, нужно обсудить наше финансовое положение.
— Финансовое положение? Не мели чепухи. Оно превосходно и с каждым месяцем становится все лучше. В чем дело, Майлз? Ты что, не готов к докладу? Выкладывай все как есть и простыми словами.
— Наша новая программа потребует расширения основного капитала фирмы.
— Какая еще новая программа?
— Постой, Дэн. Сейчас ты все узнаешь. Пусть Белл прочтет ее нам.
— Ну… ладно. Пусть.
Короче говоря — а Майлз, как и все юристы обожал длинные периоды — он хотел: а) изъять Фрэнка из моего ведения, передать его на конвейер и без задержки пустить в продажу…
— Нет! — остановил я Белл, прежде, чем она дошла до пункта “б”.
— Подожди минутку, Дэн. Как председатель правления и главный управляющий я имею право высказаться до конца. Повремени со своими замечаниями и позволь Белл дочитать до конца.
— Хорошо… Но учти, с первым пунктом я не согласен.
Из пункта “б” вытекало, что нам не следует разбрасываться. Мы взялись выпускать вещи, не менее перспективные, чем автомобиль, но то, что мы уже сделали — только начало. Нам следовало увеличить акционерный капитал и соответственно расширить производство, чтобы выйти на общенациональный, а затем и на мировой рынок.