Двое из легенды
Шрифт:
– Ваше величество, нас мало, но наши жизни принадлежат вам, – произнес один из них. Остальные молча кивнули, подтверждая его слова.
Вскоре им удалось пробраться к конюшне. Помогая Ульриху устроиться вместе с детьми в седле, гвардеец протянул ему меч и оседлал вторую лошадь.
– Я провожу вас до заставы, мой король, и помогу запутать следы.
Ульрих кивнул, застегивая дорожный плащ, ранее принадлежавший одному из стражников и, пришпорив коня, сорвался с места. Гвардеец поспешил следом.
Через секунду две темные фигуры всадников скрылись в пелене дождя.
Не доезжая до заставы, Ульрих остановился на перекрестке. Дорога была пустынна.
– Окажите мне последнюю услугу, – попросил он подъехавшего спутника.
– Все что угодно, ваше величество.
Еще через минуту, когда вспышка магического заклинания слилась с грозовым всполохом, на перекрестке оказались два совершенно одинаковых всадника. Пришпорив коней, они разлетелись в разные стороны. Ни одна из этих дорог не вела к заставе. Один торопился к Навскому мосту, который, как известно, ведет к вольному граду Выть, где нет ни законов, ни правил, и всякий живет как пожелает. Другой всадник держал путь к Запретному лесу, месту, куда ни один человек в здравом уме, да еще и с малыми детьми, не сунется.
По какой из дорог поехал король – никому не ведомо. Гроза укрыла его следы, не оставив Кремкриху ни единого шанса найти и уничтожить его и наследников. Ульрих Справедливый исчез, оставшись в легендах, вместе с женой и малышами.
С восходом солнца в Северном королевстве был объявлен новый правитель – Кремкрих, прозванный впоследствии кровавым, за свою непримиримость ко всем, кого считал врагами (а таковых оказалось немало). Утопив в крови попытку народного бунта, он стал править жестко и беспощадно, цепко держа власть не знающей жалости рукой.
Но чем больше зверствовал Кремкрих, тем больше легенд появлялось об истинном короле. Чем чаще загорались костры, сжигающие неугодных, тем ярче пылала надежда, что если не сам Ульрих, то его дети обязательно вернутся, отомстят захватчику и освободят свой народ. Но чем громче звучали эти легенды, тем сильнее зверствовал Кремкрих, а об Ульрихе и его детях по-прежнему не было ни слуху ни духу.
Время шло…
Глава 2. Легенды
Все легенды об Истинном короле звучат одинаково. Ну или почти одинаково. Вечерами, когда мир укутывает тьма, приглушая звуки, когда усталость дня сменяет покой, многие взрослые рассказывают их своим детям. Рассказывают негромко, справедливо опасаясь посторонних ушей, ибо времена в королевстве темные отнюдь не от времени суток. И в богатой опочивальне, и в бедной лачуге с закопченными стенами можно услышать одну и ту же историю об Ульрихе Справедливом, разве что с небольшими отклонениями в деталях.
В доме старого Остикуса было тепло и уютно, пощелкивали в очаге поленья каменного дерева. Масляная лампа разгоняла полумрак, делая рассказ еще более таинственным. Стайка юных гостей, примостившихся возле очага, ловила каждое слово, хотя все они знали историю наизусть. Когда одинаковые всадники устремились в разные стороны, путая следы, раздался неизменный вопрос:
– А дальше?
Задала его, как всегда, Онере, дочь хромоногой Лие. Как будто надеялась услышать что-то новое.
– А дальше – великая тайна, – ответил Остикус. – Допивайте свое молоко – и по домам, родители вас заждались.
После этого гости обычно вспоминали о кружках и, осушив их до дна, со звоном громоздили посуду на стол. Затем, попрощавшись разбегались по домам.
Однако в этот раз вышло по-другому.
– А как он выглядел, наш король? – спросила Онере, нарушив привычный ход событий. – Остикус, ты ведь видел его, правда? Каким он был?
В доме воцарилась тишина.
– Да, я видел его, Онере, – произнес Остикус после недолгого молчания. – Каким он был? Серьезным. Смелым. И добрым, – старик задумался. – Да, несмотря на суровый вид и решительные поступки, он имел очень доброе сердце. Я считал его своим другом и до сих пор считаю.
– Но почему? – вступил в разговор Тере, сын бондаря, самый старший из ребят и самый рассудительный. – Лесной народ всегда был сам по себе, как вы с королем Ульрихом смогли стать друзьями, если мы почти ни с кем не общаемся?
– О, это давняя история, – улыбнулся Остикус, и слушатели устроились поудобней в ожидании новой порции интересного. – Вышло это совершенно случайно. Да, Тере, ты прав, наш народ всегда был сам по себе, никогда не стремился к дружбе с королями, да и вообще не заводил друзей за границей нашего мира. Но судьба иногда преподносит сюрпризы. Как-то раз я отправился в лес за солнцецветом и наткнулся на мальчика – он упал с лошади и так рассадил тебе ногу, что не мог двинуться с места. Я помог ему, залечил рану – как вы знаете, летом в лесу это несложно – посадил на коня, и он отправился восвояси. Мальчик владел магией, и я был за него спокоен – знал, что домой он точно доберется.
В те годы я только-только стал старейшиной, и моя беспечность вполне объяснима – мне и в голову не пришло задать себе вопрос, что делает этот ребенок на границе Запретного леса один. Для детей нашего народа в этом нет ничего странного, лес – наш дом. Но для чужака, да еще такого юного… Одним словом, через несколько дней я встретил его вновь – он вернулся сказать спасибо. Тут-то я и узнал, с кем столкнула меня судьба.
Признаться, я и не думал, что это знакомство получит продолжение, но парнишка оказался упрям и жутко любопытен, а еще меня подкупили его честность и внутренняя сила. Одним словом, я не увидел в этом ребенке угрозы нашему народу, и вскоре путь в деревню стал для него открыт. Удивительно, лесной народ всегда сторонился тех, кто стоит у власти, а единственным посторонним, допущенным в нашу деревню, оказался наследный принц. И скажу вам честно, я до сих пор не жалею о том решении, потому что, когда Ульрих вырос, он остался таким же – смелым и справедливым. А его защита и поныне хранит деревню от посторонних глаз, без нее в нынешние времена нам пришлось бы сложно.
– Но, если защита до сих пор действует, значит истинный король жив? – произнесла Онере с надеждой.
– Я в этом уверен, – улыбнулся Остикус. – Как и в том, что когда-нибудь он или его дети вернутся на престол, и жизнь в королевстве изменится к лучшему.
Когда гости разошлись, Остикус, поворошив догорающие угли, присел у очага. Воспоминания разбередили душу, вернув прошлое и вместе с ним – тревогу.
Подкрутив фитиль, старейшина спустился в подпол и, отомкнув сундук, достал длинный плоский предмет, завернутый в холстину. Из-под откинутой ткани блеснула рукоять старинного меча, лезвие преломило свет и вновь скрылось под слоем ткани.
Когда-нибудь, как было обещано давней грозовой ночью, настанет время вернуть Элбрет хозяину. А пока остается только ждать и надеяться, что жизнь не закончится раньше положенного срока.
Воспоминания по-прежнему не отпускали. Оставив лампу в доме, Остикус вышел на крыльцо, подставляя лицо холодному осеннему ветру. Перевернутая чаша небес сияла крупными звездами. Защитный купол был невидим для глаз, но старейшина чувствовал, что он по-прежнему есть. Легкое чувство тревоги, тенью упавшее на сердце, он приписал воспоминаниям, так неожиданно всплывшим из глубин памяти. Темнота, царящая вокруг, вновь вернула его в ту грозовую ночь пятнадцатилетней давности, когда мир перевернулся, разбившись на осколки, которые ранили и его тоже.