Двое из легенды
Шрифт:
Встав посередине, Рейн достал меч. Лезвие чиркнуло по ладони, и, сжав кулак, Рейн вытянул руку вперед. Напитанные заклинанием, капли крови падали на землю. Еще несколько мгновений – и луч золотого света, поднявшись к небесам, рассыпался искрами и растаял в воздухе.
Рейн накрыл порез другой ладонью, останавливая кровь.
Остикус прислушался к своим ощущениям и улыбнулся:
– Я ее чувствую, твою защиту. И она другая.
– Я связал свою магию с узами рода. Пока я жив, защита будет стоять.
Остикус замер, на мгновенье прикрыв глаза.
– Ты повторил слова своего отца. Я повторю свои, – он коротко поклонился, – спасибо.
И тут же его цепкий взгляд вновь заглянул Рейну в душу. Брови нахмурились.
– Ранмар, ты и без этого можешь считать нашу деревню своим домом, а наш народ – своим народом. Ты не один. Ты – один из нас, запомни это и никогда не забывай.
Рейн смущенно улыбнулся, понимая, что Остикус понял произошедшее лучше, чем он сам.
Долго смущаться ему не дали – вскоре вернулась Онере, и они покинули деревню, держа путь в Запретный лес.
Глава 7. Запретный лес
Всю дорогу до леса Онере болтала. Вначале Рейна это раздражало, поскольку они с отцом оба не отличались многословностью, но потом он понял, что дурацкая болтовня неплохо отвлекает от грустных мыслей, и раздражение исчезло.
– Держись за мною, – предупредил Рейн, когда они ступили в вечную тень Запретного леса. – И не отвлекайся.
Онере хмыкнула и ненадолго замолчала.
Первая треть пути прошла без происшествий – они благополучно миновали топь и кровавый тальник. Рейн понадеялся на то, что и змеиная тропа не преподнесет сюрпризов, однако не тут-то было – стоило подойти к зарослям саллы, как на тропу, извиваясь и шипя выползла здоровенная гидра. Черная треугольная голова угрожающе закачалась в воздухе.
Рейн уже приготовился прикончить ее огненным шаром, когда Онере схватила его за руку:
– Постой, не надо!
– Хочешь стать ее завтраком?
– Да брось ты, – она потянула его в сторону, – просто обойдем, – они свернули в траву и осторожно обошли зловещую сущность. Гидра, посмотрев им вслед, с шорохом скрылась в кустах. – Какой болван прокладывал эту тропу? – пробурчала Онере.
– Вообще-то, я.
– Ну, для геффа неплохо, – тут же нашлась сестрица, нимало не смущаясь того, что пять минут назад в самых красочных выражениях объяснила брату значение слова, которое так любят употреблять люди лесного племени применительно к тем несчастным, которые лесными людьми не являются. – А вообще, ужасно глупо. У гидр здесь гнездовище. Вот если бы через твой дом постоянно шастали всякие там… кто попало, ты бы тоже озверел. Смотреть надо лучше.
Рейн счел за лучшее промолчать.
Однако возле поляны Огненной смерти отмолчаться ему не удалось. Когда он собрался привычно выжечь тропу среди ядовито-сочной зелени, Онере сердито крикнула:
– Стой! Зачем жечь? Что она тебе сделала?!
Рейн хотел было объяснить, но тут девчонка опустилась на корточки и осторожно поднесла к траве раскрытую ладонь.
Рейн дернулся окатить ее водой, потому что рука должна была задымиться и вспыхнуть. Однако тонкие былинки, потянувшись, словно сторожевые собаки, обнюхали руку и снова опустились, сливаясь с колышущимся зеленым морем.
– Давай, теперь ты, – произнесла Онере.
И Рейн, стараясь не вспоминать о заживавших полгода ожогах после случайного соприкосновения с этой чудесной травкой, тоже протянул руку.
– Все, разувайся, пошли, – велела Онере, скидывая сапоги. – Только быстро.
И первой ступила на зеленый ковер.
Рейн шагнул следом, в глубине души ожидая, что вспыхнет как факел. Но не вспыхнул. Трава оказалась прохладной, упругой и слегка покалывала ступни.
– Скорее, – крикнула Онере уже с другой стороны поляны, и Рейн прибавил шагу – падать пеплом на зеленый ковер не хотелось.
Сойти с травы оказалось гораздо большим удовольствием, чем по ней идти.
– И насколько хватает этого фокуса с рукой?
– Не знаю, – пожала плечами Онере, обуваясь. – Не проверяла.
– А почему тогда спешила?
– Щекотки боюсь. Подумала, вдруг и ты тоже, раз уж мы с тобой родственники.
И совершенно не поняла, что так развеселило Рейна, хотя и не отказалась посмеяться за компанию.
Решив, что теперь она здесь главная, Онере, обогнала Рейна и пошла первой. Рейн возражать не стал – нынешний участок тропы был самым безопасным (насколько это вообще возможно в Запретном лесу). Вскоре он узнал, что видеть суть – это намного важнее магии, и что он, Рейн, похож на младенца, который размахивает дубиной, что глупо и ужасно опасно.
– Ведь ты пойми, всё имеет свою причину. И даже существа в Запретном лесу тоже просто так не нападают, если их не трогать. Нужно просто к ним присмотреться, понять, и тогда не нужно будет никого убивать. Просто повнимательней… – умолкнув на полуслове, она остановилась и попятилась: – А вот с этой штукой я пока не разобралась.
Последнее слово утонуло в предсмертном визге, и тень, что бросилась на Онере, разлетелась облаком пыли от сгустка огня, брошенного Рейном.
– Наверняка в ней тоже можно было разглядеть суть, – произнесла Онере негромко, после того как Рейн оттеснил ее назад. – Просто она слишком быстрая, и я, сколько ни пыталась, так и не смогла понять, что ей нужно.
– Твои кости ей нужны, – буркнул Рейн, ускоряя шаг. До хижины оставалось совсем немного. – Эта тварь питается костями. Человеческие любит больше всего.
– Но я думаю…
– Думай, только молча, – отрезал Рейн, и Онере замолкла, обиженно сопя ему в спину.
Вскоре Рейн сбавил шаг и остановился, прислушиваясь.
– Ты чего? – шепотом спросила Онере.
– Здесь может быть засада. Отец предупреждал меня… – Рейн запнулся, чувствуя, как горечь утраты собирается комом в горле. – Тот, кто его убил, собирался дождаться меня.
Онере повела носом, огляделась, на мгновение замерла, а потом уверенно заявила:
– Нет здесь никого. Ну, кроме той ушастой зверюги в кустах, – она махнула рукой в сторону пышно разросшегося боровника и торопливо добавила: – Она не опасна.
Спорить о безопасности огнеплюя Рейн не стал, а с остальным согласился – легкая проверка поля показала, что других людей поблизости нет. Однако ловушек это не исключало, и Рейн расслабляться не стал.
Когда они ступили к хижине, Онере присмирела.