Двое из легенды
Шрифт:
– Родовая защита места, я прав? – Остикус взглянул на Рейна, и тот кивнул. – Ульрих рассказывал мне об этом заклинании. Почему ты его использовал? Ты ведь знал, что оно делает с теми, кто кровно не связан с этим местом?
Рейн посмотрел на Онере, только сейчас осознав, что подставил ее под удар.
– Да ладно, – усмехнулась та. – О себе бы лучше подумал. Тоже мне, герой. – и обратилась к Остикусу: – Он до конца не верил, что я его сестра. И чего тогда за мной потащился? – она отвернулась, пнув лежащую под ногами щепку.
– Это неважно. Ранмар, ты понимал, чем это заклинание грозит лично тебе?
Рейн вздохнул, поднял взгляд на старика… И запоздало понял, что этого делать не стоило.
– Да, – улыбнувшись, произнес Остикус, высмотрев все, что было необходимо, – ты действительно сын Ульриха. Он тоже вспоминал о себе в самую последнюю очередь. Впрочем, могу тебя утешить, это заклинание тебе ничем не грозило, как и твоей сестре. Вы тоже часть лесного народа.
– Но кровная связь с местом…
– Она у вас есть, – видя недоумение на лицах обоих, Остикус пояснил: – Ваша мать, королева Элеонна, была моей дочерью.
– Тилли, – выдохнул Рейн, вспомнив, как отец называл маму.
– Да, – старейшина кивнул. – Это ее детское прозвище.
– Тилли… – повторила Онере, словно пробуя слово на вкус. – Тилли… птичка? Почему?
– Потому что ей, как и тебе, всегда не сиделось на месте. Вы очень похожи. И не только внешне. Впрочем, давайте оставим воспоминания на потом, у нас еще много дел.
Глава 6. После боя
Пока Рейн приходил в себя, о Лие успели позаботиться. Как и о других пострадавших. Огонь потушили, оставшихся без крова жителей устроили в уцелевших домах.
Треть местных погибла, многие были ранены. Царапина на щеке Онере, после того как Остикус приложил к ней тряпицу, смоченную каким-то настоем, почти на глазах затянулась, и стало понятно, что остальным выжившим страдать от ран тоже придется недолго.
Лие к этому времени уже пришла в себя, но Онере по-прежнему крутилась поблизости, то и дело поглядывая, все ли у нее в порядке.
– Остикус, а почему они оставили меня здесь? – неожиданно спросила она, удивив Рейна, которому казалось, что новоявленной сестрице плевать на всю эту королевско-родственную кутерьму.
– Отец очень любил тебя, Онере, – ответил старейшина. – Я уговорил его оставить тебя здесь, чтобы сохранить твою жизнь. Втроем у вас не было шансов выжить. Кремкрих послал погоню, при любой маскировке мужчине с двумя детьми было не скрыться. А здесь ты оказалась под защитой, ничем не отличаясь от лесного народа даже внешне. Полагаю, первым делом Ульриха стали искать в Вольном городе, – Остикус посмотрел на Рейна. – Я правильно полагаю, что твой отец выбрал лес? – Рейн кивнул. – Даже такому сильному магу, как твой отец, оказаться в лесу с двумя малышами – верная смерть. Думаю, он предвидел возможность гибели и дал тебе шанс остаться в живых. Думаешь, почему я назвал тебя Онере, «несущей надежду»? Даже если бы с Ульрихом и Ранмаром что-то случилось, род бы не прервался.
Онере вздохнула и, глядя в сторону, произнесла:
– Ладно, я поняла.
– Вот и хорошо. А теперь подождите меня здесь, – Остикус направился к своему дому. Вернулся с каким-то длинным предметом, завернутым в ткань, и протянул его Рейну. – Вот, держи. Твой отец просил передать тебе, когда придет время. Думаю, оно пришло.
Рейн откинул холстину и замер, увидев резную рукоять меча.
– Это Элбрет? – произнес он, не веря глазам. – Тот самый Элбрет? Он что, на самом деле существует?!
– Как видишь, – улыбнулся старейшина.
Рукоять удобно легла в руку, сверкнул на солнце клинок.
– Но я… Я не могу. Вы же меня совсем не знаете, как можно отдать его вот так, запросто.
– Я увидел твою душу, Ранмар, этого более чем достаточно.
– Но это меч королей, а я…
– А ты – наследник, и я не удивлюсь, если в скором будущем увижу тебя на троне.
– Если не нужен, отдай мне, – не сводя взгляда с меча, произнесла Онере.
Но Рейн спрятал Элбрет обратно в ножны и пристегнул их к поясу.
Почему-то он не чувствовал ни радости, ни удивления, только опустошение. До этого дня в его жизни никогда не происходило столько событий разом.
– Мне пора обратно, – произнес он. – Нужно похоронить отца, – внезапное осознание, что того больше нет, легло на сердце невыносимой тяжестью. – Я пойду, – Рейн развернулся, сделал шаг и не понял, почему все еще остается на месте. И только потом догадался, что это Остикус удерживает его за руку.
Реальность сместилась, разбившись на два параллельных мира. Рейн увидел рядом с собой кого-то еще, точно такого же как он сам. И этому, другому, Остикус что-то говорил, глядя в глаза, на непонятном птичьем наречии. Затем этот другой оказался в доме, пропахшем травами, где его поили чем-то вязким и совершенно безвкусным. А потом в одно мгновение два мира снова стали единым целым, и Рейн, закашлялся от отвратительно-горького отвара, снова придя в себя.
– Уф, наконец-то, – выдохнула Онере, хлопая его по плечу. – Вот же тебя расплющило!
За бодрой улыбочкой проглядывало беспокойство.
– Спасибо, я все-таки пойду, – смутившись, произнес Рейн, поднимаясь с лавки.
– Знаешь, – Онере поднялась тоже, – я тут подумала, если… раз твой отец – он и мой отец тоже, то… В общем, я иду с тобой. Я только с мамой попрощаюсь. Подождешь?
Дождавшись кивка, она тут же умчалась.
Когда Остикус и Рейн вышли на крыльцо, ее зеленая накидка виднелась уже на краю деревни.
– Она намного ранимей, чем кажется. Береги ее, Ранмар.
И Рейн кивнул, подумав о том, что уже второй раз за день дал одно и то же обещание.
– Я могу восстановить защиту, – неожиданно произнес он, оборачиваясь к старейшине. – Идея пришла внезапно, и очень захотелось ее опробовать.
– Только если тебе это не навредит.
– Не должно. Надо проверить. – Рейн направился к пятачку в центре деревни. Земля на нем еще хранила следы битвы – то тут, то там темнели бурые пятна.