Дворец из камня
Шрифт:
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
В тот день все застыло от холода — ни ветерка, ни солнышка. Небо было серое, как настроение у Мири. Она давно не разговаривала с Кэтар, и ей хотелось кое-что
Наблюдавшая за ними из-за облетевшего дерева Мири облегченно выдохнула, когда чиновник в конце концов убрался.
— В детстве это был, наверное, неприятный болезненный ребенок, — сказала Мири, когда к ней подошла Кэтар. — Какая мать, взяв на руки красивого малыша, скажет: «Знаю! Я назову его Гаммонтом!»
Под сердитым взглядом Кэтар Мири прикусила язык.
— Что… что он хотел? — спросила она.
— Позлорадствовать, — ответила Кэтар. — Он убедил короля, что гора Эскель давно не попадала в поле его зрения. Весной вместе с торговцами туда отправятся чиновники, чтобы собрать подать за пропущенные годы — по два золотых с каждого жителя деревни.
Мири тяжело опустилась на низкое каменное ограждение. Земля словно ушла из-под ног, а серое небо, наоборот, превратилось в каменную землю, и Мири оказалась раздавленной между ними.
— У моей семьи не найдется столько денег, Кэтар. Да и в других домах, думаю, тоже.
— В таком случае чиновники заберут коз и часть линдера в придачу. Можешь не сомневаться, приезд торговцев больше не будет праздником.
Мири закрыла лицо руками, окончательно погрузившись в темноту. Она помолилась, чтобы весь мир просто взял и исчез. Потом подглядела в щелочку между пальцев. К несчастью, мир остался на месте.
Кэтар присела рядом с ней.
— Гаммонт говорил что-то насчет прочитанной им листовки, в которой упоминалась гора Эскель. Тогда-то он и решил добиться взыскания всего, что с нас причитается.
— Мы не должны этого допустить.
— Можно попробовать договориться о помиловании в обмен на одну услугу.
— Какую услугу?
— Мы сообщим ему кое-какие сведения, — сказала Кэтар, гордо выпрямившись. — Ты хитро втерлась в доверие бунтарей. Выдадим их в обмен на освобождение от податей.
— Нет! Кэтар, мы не можем отвернуться от босоногих. Есть правое дело и неправое. Народ голодает и терпит страдания во всем Данленде.
— И ты надеешься помочь им всем?
— Акции протеста собирают все больше и больше простых людей. Одного раза вполне достаточно, чтобы они объединились, и тогда ничто не устоит на их пути. Им нужно только чуть больше времени, и если народ выберет новое правительство, то с несуразными податями будет покончено.
Кэтар сложила руки на груди:
— Прошло уже несколько месяцев, но единственное, что ты можешь мне предложить, — это «подождать и посмотреть, и, может быть, простолюдинов ждет успех, и тогда они будут с нами милы»?
Мири вздрогнула:
— Возможно, я не вышла ростом, но зато не вредничаю.
— Это зависит от того, с кем ты говоришь.
— В таком случае напомни мне больше никогда к тебе не обращаться!
Мири зашагала прочь, чувствуя себя измочаленной. Больше всего на свете ей сейчас хотелось поделиться своими переживаниями с подругой. Она постучала в дверь к Бритте, по-прежнему не зная, можно ли быть до конца откровенной с девушкой, собирающейся выйти за принца.
— Уже видела? — спросила Бритта, едва Мири успела войти.
— Что именно? — не поняла Мири.
— «Жалоба горянки». Ох, Мири, это… это ужасно. В городе то и дело появляются листовки, но, если послушать Гаммонта, больше всего шума наделала эта. Как и во многих подобных листовках, в ней изложены жалобы на королевское семейство. Но самое главное, там нападают на меня. И написала ее совершенно определенно выпускница академии принцесс.
— Что? Кто?
— Имени не указано, но в листовке содержатся подробности, о которых я не говорила никому, кроме… в общем, кроме тебя. — Бритта с преувеличенным вниманием уставилась на свои руки. — Я подумала, быть может, ты что-то знаешь и объяснишь… — Она робко взглянула на подругу.
— Я ничего об этом не знаю, Бритта. Мне очень жаль.
Бритта с шумом выдохнула:
— Да, конечно. Если бы ты знала… что одна из девушек это пишет, ты бы меня предупредила. Я просто… — Голубые глаза Бритты заблестели сильнее. — Я просто не знаю, что будет дальше. Все очень расстроены. Не только из-за того, что отец отослал меня на гору Эскель под ложным предлогом, но и из-за меня самой. Что, если они решат, что нам со Стеффаном все-таки не следует жениться? Может, они и правы.
— Не глупи.
— Принцессе полагалось быть родом с горы Эскель. — Бритта подняла руку, предупреждая всяческие возражения. — Я знаю, ты понимаешь, почему я сделала то, что сделала, и ты меня прощаешь. Но все равно это было неправильно. Если бы не я, Стеффан выбрал бы тебя. Я знаю. Он всегда отзывался о тебе очень лестно. И если… — подбородок Бритты начал подрагивать, но голос окреп, — если так будет лучше, я готова уехать, чтобы ты могла выйти замуж за Стеффана.
Мири невольно рассмеялась:
— Бритта! Я не собираюсь выходить за Стеффана. И ни одна из девушек горы Эскель этого не сделает. Стеффан выбрал тебя. Любая другая невеста выглядела бы… странно.
Бритта тоже рассмеялась, но ее удивили эти слова.
— Мне кажется, Лиана была бы не прочь.
— Ты, наверное, права, хотя вряд ли из этого вышло бы что-нибудь путное. Не волнуйся. Вы со Стеффаном любите друг друга. Я уверена, ты не изменишься, даже если страна станет совсем другой.
— Но листовка была такая злая, а вслед за людской злобой часто наступает насилие. В прошлом году жители Риламарка убили свою королеву. Ты знала? Они отрубили ей голову прямо перед дворцом. Собрались люди, как на представление, и глазели. А когда топор упал… началось ликование.