Дворец из камня
Шрифт:
Бритта бежала прямо к воротам. Стеффан хотел метнуться за ней, но отец схватил его и удержал.
— Не смей, — сказал король. — Они тебя убьют.
— Бритта! — завопил Стеффан, стараясь вырваться из отцовских рук. Его охватила слепая паника. — Бритта!
Мири не закричала. И не кинулась за Бриттой. Она ничего не могла сделать, только стояла и смотрела на подругу, которая бежала прямо на мушкеты, придерживая обеими руками длинные белые юбки свадебного наряда, чтобы бежать еще быстрее.
Неужели Бритта решила, что, жертвуя собой, она тем самым спасет остальных? Эту толпу не насытит кровь одной Бритты. Они потребуют
Время как будто замедлило ход. Мири закрыла лицо руками, поглядывая сквозь пальцы, — она боялась смотреть, но также боялась что-то пропустить. Сейчас прогремит выстрел, и Бритта упадет. А что дальше — потрясенная тишина или торжествующий вой? Минута длилась мучительно долго. Все следили за каждым шагом, приближавшим Бритту к толпе, к мушкетам, торчащим сквозь прутья и все как один нацеленным на бегущую принцессу.
Пока никто не выстрелил, — видимо, стрелки, как и Мири, оторопели от удивления. Куда бежит эта принцесса в белом?
И тут Мири увидела то, чего не замечала раньше. Мальчишка, совсем маленький, не старше двух лет, стоял во дворе и, задрав головенку, смотрел на дворец. Карета была за его спиной. Лошади гарцевали, встряхивались, и подскакивающий экипаж медленно катил назад. Колеса с металлическим ободом оказались всего в нескольких дюймах от ребенка.
На полном бегу Бритта схватила мальчика, и они вместе упали на камни, после чего откатились в сторону от кареты. В следующую секунду колеса прошлись по тому месту, где совсем недавно стоял ребенок.
Крики в толпе прекратились. Мири не сомневалась, что люди, как и она, до сих пор не видели мальчика. И только один голос взвыл. Мири поискала глазами, откуда он шел: какая-то женщина протянула к ребенку руки сквозь прутья. Наверняка его мать. Возможно, она с самого начала молила о помощи, но кто бы ее услышал среди криков толпы?
Бритта медленно поднялась, словно проверяя, не сломала ли она чего при падении. Мальчик совсем опешил, пока Бритта похлопывала его по ручкам и ножкам, убеждаясь, что он цел. Он не плакал, но глаза его округлились, подбородок дрожал, из груди вырывалось шумное дыхание. Бритта подхватила его на руки и понесла к воротам, сквозь прутья которых он легко пролез. Мальчик потянулся к матери, а когда она взяла его, спрятал лицо у нее на груди. В наступившей тишине Мири услышала слабые причитания женщины, повторявшей: «Спасибо вам, спасибо».
Толпа расступилась, и женщина унесла сына.
Теперь все окончательно стихло. Бритта осталась одна в своем свадебном платье в шаге от вооруженной толпы, пригрозившей порезать ее кожу на ленты. Бежать было бы бесполезно, Мири это понимала. Если они хотели убить Бритту, то могли это сделать.
Бритта стояла к ним лицом, сцепив руки за спиной, и тяжело дышала.
— Они ее застрелят, — прохрипел Стеффан.
— Погоди, — прошептала Мири.
«Пусть будет тихо», — подумала она.
Бритта не отводила взгляда от толпы. Толпа тоже смотрела на нее в упор. Кое-кто опустил мушкеты.
— Почему она не возвращается? — спросил Стеффан.
— Она слишком напугана, — ответила Мири, и у нее сжалось сердце.
Стеффан сделал шаг, но король удержал его на месте. Мири опустила ладонь на руку Стеффана.
— Не ты, — сказала она. — И не сейчас.
И двинулась вперед.
— Мири, — окликнул ее Петер.
— Я справлюсь, — пообещала она.
Путь казался бесконечным. И как Бритте удалось так быстро преодолеть это расстояние? У Мири перехватило горло, она часто дышала. Лошади благодаря воцарившейся тишине успокоились, но Мири все равно на всякий случай обошла карету стороной. На земле что-то валялось, и когда она подошла ближе, то узнала серые туфельки Бритты. Наверное, они соскользнули, когда Бритта бежала. Мири подобрала их.
Она подошла к Бритте. Кружево на платье кое-где порвалось при падении и запачкалось в грязи. Мири разъединила сцепленные пальцы Бритты и взяла ее за руку, дрожащую, как от холода.
«Исправь все, Мири», — приказала она себе, потом расправила плечи и высоко подняла голову.
— Я Мири с горы Эскель, — громко и четко произнесла девушка. — Это я сочинила «Жалобу горянки».
«Правда, не всю», — мысленно добавила она. Ей хотелось рассказать людям, как она любит Бритту, и объяснить, что это не она написала последний абзац и что Бритта не случайно заметила мальчика, в то время как другие ничего не видели. Бритта всегда видит, по-настоящему видит людей, она искренне о них тревожится. Мири хотела объяснить, почему девушка важнее картины. Но толпа была огромная, и Мири все равно не смогла бы до всех докричаться.
«Будьте как можно лаконичнее», — наставлял их на уроках риторики магистр Филипп.
Нужно найти всего несколько слов, но с глубоким смыслом. Это как песня. Как стихотворение.
В руках у нее по-прежнему были туфельки Бритты. Мири подняла их и прокричала:
— Глядите! Босоногая принцесса!
Толпа оживилась. Кое-кто начал показывать на пыльные ступни, выглядывающие из-под платья Бритты.
— Босоногая принцесса, — повторила какая-то женщина.
Остальные подхватили эту фразу. И хотя толпа только что требовала ее смерти, теперь все с трепетным волнением повторяли одно и то же: «Босоногая принцесса, босоногая принцесса…» Мири поежилась от этого.
— Идем, Бритта, — прошептала она. — Я отведу тебя назад.
Крепко сжав ее руку, Мири двинулась ко дворцу. Обратный путь показался еще длиннее. В любую секунду он мог оборваться — для этого и нужен-то был всего один мушкет, один пистолет, один стрелок, которому все равно, что Бритта спасла ребенка. Одна пуля положила бы всему конец. Но ни одна из подруг не побежала, а пока они добирались до королевского семейства, не прозвучало ни одного выстрела.
Стеффан кинулся им навстречу, порывисто обнял Бритту.
— Ты такая храбрая, — прошептал он. — Даже чересчур.
Она покачала головой, но не отстранилась.
— Во дворец, — велел король.
Все последовали за ним внутрь здания. Широкий центральный коридор был пуст.
— Ваше величество, — заговорила Мири, стараясь не отставать, — пожалуйста, не отменяйте свадьбу. Все те, кто собрался у ворот, теперь иначе относятся к Бритте. И эти люди заговорят. Они молчать не станут. Весть о том, что случилось, разойдется по всему городу…
— Возможно. Но что будет с остальными нами? Не босоногими? — свирепо добавил он. — Будь они все прокляты. Прав был Гаммонт. После той непочтительной церемонии даров мне следовало послать войска в каждую из провинций. Мне следовало поднять подати и удвоить армию. Вот тогда они узнали бы, каков королевский гнев.