Дворянство, власть и общество в провинциальной России XVIII века
Шрифт:
Почти столетие спустя мы видим прежнюю картину: лишь 18 процентов дворян-помещиков распоряжались в 1762 году более чем сотней крепостных, во владении 3 процентов было более 500 душ, однако абсолютное большинство дворян (51 процент) еле сводили концы с концами, имея в распоряжении менее 20 душ {137} . Многие дворяне в силу своей бедности жили немногим лучше крестьян, не имея средств, чтобы отправить детей в школу. Иным не доставало денег на покупку солдатской формы и приличных сапог {138} . Это положение не изменилось и в XIX веке [14] .
14
«Только средняя и высшая страты (дворянства. — Л.Э.) могли вести образ жизни, достойный дворянина. […] Если низшие чиновники жили только на жалованье, а мелкие помещики — на доходы от имения, то они не могли вести соответствующий званию дворянина образ жизни» (Миронов Б.Н. Социальная история России (XVIII — начало XX в.): Генезис личности, демократической семьи, гражданского общества и правового государства: В 2 т. Т. 1. СПб., 1999. С. 86–87).
С учетом сказанного встает вопрос о том, удавалось ли неимущим дворянам
15
Названная Б.Н. Мироновым цифра (140 тысяч человек в 1719 году) восходит к расчету Водарского, весьма условному (см.: Миронов Б.Н. Социальная история России. Т. 1. С. 89; Водарский Я.Е. Население России. С. 64–66). До сих пор остается в силе утверждение: «Историческая наука уже располагает более или менее полными сведениями о численности и составе основной массы населения феодальной России — различных категорий крестьянства и посадских людей, учитывавшихся государством в фискальных целях в ходе проведения ревизии в XVIII — первой половине XIX в. О численности дворянства таких данных не имеется, так как оно было освобождено от ревизского учета» (Кабузан В.М., Троицкий С.М. Изменение в численности, удельном весе и размещении дворянства в России в 1782–1858 гг. // История СССР. 1971. № 4. С. 153–169, цит. с. 153).
16
«В правление цариц Анны Иоанновны и Елизаветы лицам недворянского звания высказываться о политике в принципе “не подобало”, это считалось нарушением сословной этики. Традиции участия этих слоев в общественной жизни, характерные для XVII в., были давно позабыты» (Rustemeyer А. Dissens und Ehre. Majestatsverbrechen in Russland. Wiesbaden, 2006. S. 86).
Дворянин желал усвоить европейскую культуру и одновременно сохранить свою двуединую природу, унаследованную от предков. Если понятия «дворянин», «помещик» и «офицер» до сих пор остаются почти синонимами, то не вследствие реального положения дел, а как представление об идеале, который дворяне рассматривали, по-видимому, как единственно возможную модель поведения. Земельные угодья и крепостные крестьяне служили им не только источником дохода, но и неотъемлемым атрибутом их «дворянской закваски», их принадлежности к правящей элите{143}.
Дворяне на воинской службе
На воинскую службу дворяне вступали только после смотра в Москве и Петербурге, на который вызывали дворянских сыновей в возрасте от восьми лет [17] . Со смотра их — в зависимости от имущественного положения и образовательного ценза — направляли продолжать обучение или же командировали непосредственно в полк. Смотр представлял собой весьма значимое событие в биографии дворянина. Многие из подростков впервые в жизни отправлялись в Москву, чтобы, встретившись там со своими сверстниками из дворянских семей, а также будучи причисленными к определенному разряду центральными ведомствами, получить четкое представление о собственном месте в социальной иерархии. Исследование дворянского смотра и начального этапа службы, выполненное с историко-мировоззренческих позиций, принесло бы немалую пользу {144} .
17
Предписания и сведения о возрасте следует понимать расширительно, поскольку в начале XVIII века многие россияне не знали дату своего рождения. У князя и сенатора Петра Алексеевича Голицына не зарегистрирован был даже год рождения (см.: Серов Д.О. Администрация Петра I. M., 2007. С. 35).
Не стоит придавать чрезмерного значения тому обстоятельству, что дворяне в Петровскую эпоху начинали службу «наравне с крестьянскими сыновьями» в чине рядовых. Сам Петр поначалу нес службу в гвардии и на флоте в низших званиях и требовал того же от других — не оттого, что он собирался изменить социальную структуру, а сугубо в педагогических целях. На позднейшей оценке этих требований, которые сочли образцом петровской уравнительной политики, сказалось негодование старинной аристократии. На практике дворянам отлично удавалось согласовать службу рядовым с претензией на привилегированные условия. В частности, при формировании состава полков власти стремились добиться максимальной однородности, чтобы не возникало нелепых перекосов в субординации [18] . И даже там, где дворянские отпрыски наравне с крестьянскими детьми служили в звании рядовых, например, в петербургских гвардейских полках, они все равно находились на разных ступенях иерархии. Дворянин получал в полку начальное образование и мог вскорости рассчитывать на повышение; рядовые недворянского происхождения получали повышение лишь спустя долгие годы в случае, если за ними были замечены особые способности {145} . И хотя между этими социальными группами подчас и устанавливалась некоторая близость {146} ,
18
В частности, сформированный Петром в 1722 году гвардейский «лейбрегимент» состоял исключительно из дворян (Петрухинцев Н.Н. Царствование Анны Иоанновны. С. 112). В 1708 году был образован резервный офицерский корпус, целиком состоявший из отпрысков дворянских семей.
Возможности карьерного роста на военной службе регулировались нормами официально отмененной в 1682 году, но продолжавшей действовать на практике системы распределения служебных мест — местничества {147} . В качестве морального кодекса оно оставалось в силе вплоть до второй половины XVIII века [19] .
Как показала Бренда Меехан-Уотерс, еще в 1730-е годы костяк правящей элиты (генералитета) составляли потомки московского родового дворянства {148} . Чужаки, которых занесло в «генералитет» в годы правления Петра, не удержались долго среди высшей знати. Не располагая обширным наследством и не связав себя брачными узами с высшим светом, их сыновья едва ли могли рассчитывать занять столь же высокие посты, как и отцы. Сведения, приводимые в исторических трудах прошедших времен, будто треть дворян своим статусом была обязана Табели о рангах {149} , сегодня представляются сильно преувеличенными [20] . Бедные провинциальные дворяне производились в чин офицера лишь после долгих лет службы, недворянам путь в офицеры был практически заказан {150} .
19
Андрей Болотов в своих мемуарах неоднократно упоминает о том, как его отличали перед другими за одни только военные заслуги его давно усопшего отца.
20
По оценке И.В. Фаизовой, лишь около 9 процентов офицеров и чиновников дворянского звания, получивших отставку в 1760-е годы, являлись выходцами из низших сословий (Фаизова И.В. «Манифест о вольности». С. 48).
Отмена местничества объяснялась тем, что правители и высшее командование желали, чтобы у них всегда оставалась возможность проигнорировать эти правила, не опасаясь официальных жалоб или открытых вспышек конфликта. Сами дворяне готовы были мириться с отменой местничества до тех пор, пока оно не стало препятствовать карьерному росту их потомства. Имеются, в частности, сведения о том, что в XVIII веке офицеры могли ускорить свой карьерный рост, получив образование [21] . Успешнее всего воспользоваться этим, как правило, удавалось состоятельным дворянам. Если в 1720 году более 90 процентов офицеров были в состоянии написать свое имя {151} , то причиной тому послужила скорее практика производства в чины, чем принудительные меры [22] .
21
Судя по мемуарам Андрея Болотова и Михаила Данилова, блестящие знания высоко ценились и удостаивались поощрения со стороны коллег и начальства.
22
Дети из дворянских семей постигали грамоту скорее на уроках сельского батюшки, чем в цифирных школах, которые представляли собой, по всей вероятности, всего лишь кое-как организованные на скорую руку летние лагеря — ср.: Okenfuss M.J. Technical Training in Russia under Peter the Great // History of Education Quarterly. Vol. 13. 1973. P. 325–345, cp. p. 337–340. Насколько мне известно, пока не удалось установить ни одного случая, когда изданный Петром запрет на женитьбу неграмотных дворян расстроил бы намеченный брак.
Надежды Петра на то, что введение выборности у офицеров поможет оплачивать труд соответственно заслугам, не оправдались. Офицеры воспользовались избирательным правом для того лишь, чтобы воспрепятствовать карьерному росту простолюдинов, а также чтобы обезопасить себя от произвола начальников. Вероятно, в силу последней причины выборы, санкционированные в 1717 году, уже в 1726 году по настоянию Верховного тайного совета были отменены. Анна Иоанновна восстановила выборы в 1730 году, уступая просьбам шляхетства, но впоследствии, в 1737 году, Миних добился их отмены {152} . [23]
23
По мнению Миниха, выборы подорвали воинскую дисциплину. Эмпирических исследований о практике выборов до сей поры не проводилось.
Внедрению современных принципов конкуренции и результативности [24] препятствовала традиционная русская служебная мораль, которую в своем завещании заповедовал сыну Василий Никитич Татищев: «…ни от какой услуги, куда бы тебя не определили, не отрицайся, и ни на что сам не называйся, если хочешь быть в благополучии» {153} . Стремление добиться благосклонности начальства отдельными выдающимися заслугами и обогнать соперников по служебной лестнице считалось едва ли не предосудительным. Причину стремительного карьерного роста видели не в личных заслугах, а в социальной иерархии, протекции и коррупции {154} .
24
В действительности Петр прямым текстом заявил, что «родство», «дружба» и «подарки» никак не должны влиять на ход выборов: Rexheuser R. Ballotage. S. 199.
И все же ко времени окончания Северной войны примерно четверть офицерского корпуса рекрутировалась из российских семейств недворянского происхождения. В абсолютных цифрах число выдвиженцев оставалось, впрочем, крайне незначительным. Из 2245 офицеров, которые служили в 1720 году и данными о которых мы располагаем, 552 были недворянского происхождения. При том что общее число офицеров составляло 4300, можно считать, что в армии служили около 1050 офицеров-недворян {155} . До офицерского чина удалось дослужиться менее чем 1 проценту всех солдат недворянского происхождения (включая рекрутов), и то лишь спустя долгие годы службы и благодаря выдающимся успехам на поле брани [25] .
25
Примерно каждый десятый из них, однако, дослужился до штабс-офицера (Там же. С. 138–139, 152–154).