Двойник
Шрифт:
Забирая у меня деньги, она старается не касаться своими пальцами моих. Ногти обкусаны до крови. На них до сих пор остались полумесяцы красного лака.
– Здорово. Спасибо.
– Она кладет деньги в карман джинсов. Отворачивается было, чтобы уйти, но останавливается, делает глубокий вдох и протягивает мне что-то.
– Вот. Я думаю, тебе это нужнее, чем мне.
Ошеломленная, я медленно беру из ее рук часы Люка.
– Ты уверена?
– спрашиваю я одними губами. Резь в груди снова дает о себе знать.
–
Ну и что, если так?
– Думаю, ты ошибаешься, - говорю я тихо, одевая часы обратно и чувствуя себя снова защищенной. Просто часы, металл, пластик и микро-биты. Но, логично это или нет, и что-то гораздо большее.
Девочка пожимает плечами. Ее взгляд наполнен жалостью, так похоже на то, что я чувствую по отношению к ней, что мне становится неловко.
– Ничего, я справлюсь, - говорит она. И исчезает в суетливой толпе, оставив меня смотреть ей вслед.
Она немного напоминает мне Эм, только потому, что в ее лице есть чуточка детской невинности, как у Эм, как в какой-то степени у Десса. Но, что бы я не почувствовала в этой девочке, оно почти ушло. Должно уйти. Чтобы прожить дольше, чем Эм, чтобы завершить свое назначение, оно должно уступить место той жестокости и твердости, которую она в силах в себе почерпнуть.
Вот почему мне хочется думать, что она немного напоминает мне и меня тоже.
Кроме того, что я бы не вернула часы.
Я поворачиваюсь и снова иду, готовясь к лучшему шансу убить моего Альта. Теперь у меня есть надежда… хоть она и основана на такой малости как цифры и буквы на клочке бумаги, маленькая, такая крохотная, что не должна бы ничего значить. Она бы и не значила, если бы не мое отчаяние, которое заставляет значимость этой надежды, расти от часа к часу, изо дня в день.
Снова дождь.
Сырость вместе с холодом проникают сквозь куртку, свитер и футболку и пробирают до костей. За часы ожидания я замерзла как никогда.
Почти одиннадцать часов вечера, а мой Альт не делает того, что, как я думаю, должна делать. Нарушает свою схему.
Сидя под навесом мастерской по ремонту мобильных телефонов через улицу от терминала, я покрываюсь мурашками и глубже кутаюсь в куртку. Люди проходят мимо, не обращая внимания, на бесконечный человеческий поток, который, несмотря на позднее время, не ослабевает. Глазами, в которые будто песка насыпали от усталости, я выискиваю место, которое могло бы стать моим ночлегом на сегодня. Оно должно быть недалеко. Не могу рисковать и пропустить ее. Не из-за чего-то столь незначительного, как сон.
Переулок по соседству не подойдет. Хоть место и идеальное, а вход в терминал видно прекрасно, оно слишком на виду. Вдруг кто-нибудь еще решит переночевать рядом со мной.
Дверные проемы магазинов тоже не подойдут. Они хоть и достаточно глубоки,
Карусель моих мыслей замирает на месте, а следующую секунду у меня перехватывает дыхание. Мои глаза превращаются в щели, и я глубже натягиваю, промокший и сползший было, капюшон.
Я вижу ее.
Она решительно прокладывает себе путь по переполненному людьми тротуару. Ее профиль, так мне знакомый, вырисовывается на фоне освещенного терминала. Я слежу, как она заходит внутрь.
Через окно мне видно главную стойку. За ней сидит все та же служащая, с которой я разговаривала утром. Я слежу за ее лицом, когда мой Альт говорит с ней, когда она достает сканер для глаз. В выражении ее лица нет ничего странного, никакого намека, что что-то не так. Даже наоборот, она кажется еще более уставшей и скучающей, чем когда я видела ее в последний раз. Возможно ли, чтобы она не помнила о нашем разговоре? Кто я, как ни очередной Альт с отчаянной просьбой и еще более отчаявшимися глазами?
Они разговаривают чуть дольше, и в это время, я чувствую, что близится мой провал.
Что я хочу сделать? Что бы я хотела, чтобы она сделала? Я к этому готова? Или я просто хочу, чтобы она осталась внутри, а у меня появилось бы еще время, еще чуть-чуть времени? Потом, клянусь, я буду готова, более чем готова, убить ее и завершить мое назначение.
Она отдает сумку служащей на проверку и снова открывает входную дверь. У меня больше нет времени быть неготовой.
Мой Альт покидает терминал. Она направляется прямо ко мне.
Прежде чем мое сердце снова начинает нормально биться, она резко останавливается и говорит что-то вслух сама себе, возможно, проверяет время. Вот у нее в руках оказывается телефон, говоря по нему, она разворачивается на пятках и идет по улице в другую сторону.
Я делаю глубокий вдох, готовя себя к боли, сильно до крови прикусываю язык. Полностью проснувшись, я ощущаю во рту вкус старых монеток и человеческой слабости. Больше никогда не хочу испытывать это чувство.
И вот я следую за ней.
Обе руки засунуты глубоко в карманы куртки. В левой - нож; в правой - пистолет, его дуло, обнадеживая, упирается мне в живот.
Она идет прямо еще четыре квартала, после поворота направо - еще три. Налево, и еще пять или шесть кварталов. С кем мой Альт разговаривает все это время? Но я оставляю вопросы, превращаю их в ничто. Для меня это не имеет значения, и хотя мысль, что кто-то услышит по телефону, как она умирает, ужасна, этого недостаточно, чтобы меня остановить.
Через минуту она прекращает разговаривать, и ее телефон исчезает из поля зрения, оставляя нас, по-настоящему наедине, в толпе. Нас окружают теснящиеся тела, надо быть осторожнее и не дать им нас разделить.