Двойник
Шрифт:
Превосходно.
Снова где-то над головой подходит поезд, только когда металлический грохот удаляется, я слышу плач. Приглушенные всхлипы с другой стороны туалета, отделенной от меня рядом раковин и зеркал.
Женский шепот мягким эхом отражается от плитки и бетона.
– Я знаю, но это еще не конец. У нее еще есть время почти до полуночи.
– Нет, слишком поздно, - слова прерываются рыданиями.
– Ей не хватит времени, чтобы наверстать то, что она упустила, пока убегала.
– Скажи ей, что она все еще может попытаться.
–
– Ты ее мать. Ты должна поговорить с ней.
– Она меня не послушает, - простонала в слезах мать.
– Что мне ей сказать? Что ты говорила своей, когда пришла ее очередь?
Пауза.
– Только то, что единственный выход - стать лучшей. Неважно, каким путем этого добиться.
– Она говорит, что из ее Альта получится лучший солдат.
– Всхлипы теперь становятся тише, пропадают.
– Потому что, она бы не была так напугана, если бы заслуживала победы.
Я больше не хочу слушать. Горе в голосе матери слишком похоже на скорбь: она знает, что ее дочь вот-вот взорвется, что нельзя исправить тридцать один день уклонения от назначения несколькими часами отчаянной борьбы.
Бросив последний взгляд в зеркало, я закидываю рюкзак за плечи и выбегаю из туалета, проталкиваюсь через очередную волну людей, выходящий из прибывшего поезда. Я ускоряю шаг, как только ступаю на тротуар, стараясь оставить позади эти голоса. Я стараюсь не думать, что бы сказала мне моя мама, если бы была здесь, стала бы она снова вспоминать, как встретила родителей моего Альта.
Это случилось шестнадцать лет назад, в тот день, когда мои родители ездили в лабораторию Совета, чтобы составить мою генетическую карту - схему будущего ребенка, которого они собирались завести. Следующей парой, стремившейся завести ребенка, разумеется, были родители моего Альта.
– Мы никогда не должны были встретиться, - сказала мне мама. В тот день мы покупали мне одежду к новому учебному году и остановились пообедать в одном из кафе в Гриде. Помню, она, как обычно, разрешала мне таскать кусочки из ее тарелки, потому что мы должны были заказывать еду из разных меню.
– И всё-таки, почему нет?
– спросила я.
– В лаборатории произошёл…инцидент, когда одна мать напала на другую, пытаясь помешать ее ребенку, появиться на свет. В этом, конечно, не было никакого смысла: Альт её ребенка просто родился бы у других родителей.
– Это был день первого приёма, она была взволнована и напряжена и… ну, оказалось, что всех нас направили в одну и ту же комнату. Меня, твоего отца, их. И они были… нормальными. Нормальными, милыми и совсем не страшными. У тебя её нос, Вест. В нашей семье нет никого другого с таким же слегка вздёрнутым кончиком носа. Твой подбородок тоже круглее, чем у кого-либо из наших. И ещё у тебя его высокие скулы.
Я подняла руку и коснулась своего носа, подбородка, щёк, всех очертаний и линий, знакомых мне с рождения. Помню, мне вдруг стало казаться, что они чужие, не мои, что это не настоящая я.
А
– Я смеялась, кивала, мы вчетвером разговаривали о погоде, безупречных условиях и чистоте в лаборатории. И на протяжении этого времени, я делала всё возможное, чтобы не вцепиться в неё ногтями, и не выцарапать ей глаза, а его не ударить со всей силы. Застрять в одной комнате с теми, кто родит и вырастит одного из злейших врагов - того, кто может заставить нас почувствовать самую сильную боль, которую только можно вообразить? Я прекрасно понимаю реакцию той матери.
Она никогда больше об этом не заговаривала, как и я. Кроме того, что она была не из тех, кто вслух критикует систему отбора, утвержденную Советом, ей, как и всем жителям Керша, было присуще чувство долга. Что касается меня, то я не хотела снова пережить это ощущение. Это чувство, будто я настолько же состою из тех, кого не знаю, как и из тех, кого знаю.
Первые капли дождя попадают на макушку моей недавно высветленной головы, кожа которой, всё ещё чувствительна. Электрический озоновый запах дождя, встретившегося с асфальтом, наполняет нос. Я поднимаю лицо к небу.
Уже совсем темно, подходит к концу ещё один день. Тучи густые и бесконечные, и я знаю, что не смогу переждать эту бурю. Пора искать место для ночёвки, хотя наступление утра означает, что уже не восемь дней осталось, а семь…
Я мчусь через дорогу - туда, где находится библиотека. Предупреждение Корда, что мне надо убраться из Грида, быстро угасает, как искра нежелательных воспоминаний в голове. Я говорю себе, что послушала бы его, если бы не увидела сегодня своего Альта. Но сейчас я здесь, а идея бродить под дождем в поисках укрытия, совершенно меня не привлекает. Если удостовериться, что её здесь нет, значит я буду в безопасности. По крайней мере, на эту ночь.
Я открываю дверь и вхожу внутрь, глаза мечутся из стороны в сторону, оглядывая помещение по широкой дуге. В первые несколько минут - короткое мгновение, когда все возможно, и она может оказаться здесь - мои нервы на пределе, а сердце бьется в бешеном ритме.
С тех пор как меня активировали, я бывала здесь несколько раз, но проводила тут по часу или два, а чтобы не примелькаться, разбрасывала свои посещения во времени. Рассчитать, сколько еще можно жить по заведенному порядку и оставаться в безопасности - быть безликой, просто очередным Альтом, появляющимся из холода и дождя - это скользкий момент.
Около двух дюжин студентов расположилось за столами, с флекси-ридерами и планшетами перед носом или с телефонами в руках. Горстка людей постарше. Лишь несколько кабинок для занятий из тех, что мне видны, заняты. Я тщательно осматриваю очертания спин, линии плеч в поисках любого намека на опасность.
Ничего.
Однако остальное в комнате для меня загадка. Книжные полки почти достают потолка. Если она спряталась среди стеллажей, то там и останется, пока я не начну проверять их, чтобы убедиться, что все чисто.