Двойной без сахара
Шрифт:
— Ты ставила мне «отлично»…
— Не заставляй меня повторять критерии оценки работ студентов. Мы оцениваем прогресс от первого урока до последнего. А сейчас, спустя три года, я не вижу никакого прогресса, я не вижу тебя за мольбертом достаточное количество времени, и сейчас я засажу тебя за него с помощью мистера Мура или без него, не важно… Если ты боишься его общества, то одолжи у него псину. Будешь как сэр Лендсир писать портреты собак.
— Лиззи, я его совершенно не боюсь, чтобы ты там ни вкладывала в свои слова. И все же можно как-нибудь обойтись без мистера Мура и его собаки?
— Ты, кажется не поняла, — Лиззи продолжала коварно улыбаться. — Мистер Мур не собирается исчезать из твоей жизни. И, думаю, ты сама в этом виновата. Он мне три раза напомнил про твое приглашение.
— Какое? — Неужто я все же что-то позабыла? Нет, меня не слушались только ноги, голова соображала на пятерку с плюсом! Я не сказала ему ничего лишнего. Я не рассказала ему про нас с Лиззи, я сказала ему, что не свободна… Чего же Лиззи еще от меня хочет!
— Ты собралась показать ему рабочий процесс! Настолько же ты была пьяна, если забыла, что я ненавижу праздных наблюдателей и никогда не пишу в общественном месте.
И вот сейчас она злилась, но в чем же я виновата, когда…
— Это не я! Это ты, ты обещала ему картину, и он, наверное, хочет увидеть, как эта картина будет написана.
— Черт дери этих ирландцев! — Лиззи вновь направилась в кухню, будто мои слова хлестнули ее, что хлыст жокея. — Это была фраза вежливости, не более того. Я не собираюсь дарить ему никакую картину, слишком дорого они стоят, — Она нервно хихикнула. — Я имею в виду свое время. Я не уверена, что сумею написать достаточно картин для выставки, и если еще придется развлекать этого типа… Послушай, — Лиззи вновь оказалась у дивана. — Сделай одолжение. Напиши его портрет. Я надеюсь, это его удовлетворит.
— Лиззи, — я смотрела ей в глаза, ища подвох, но они сияли злостью, причиной которой была явно не я и не глагол «удовлетворить». — Ты сказала про выставку просто так…
— Конечно же, не просто так! — В этот раз Лиззи приняла более расслабленную позу, но сохранила между нами прежнюю дистанцию. — Я выделю тебе место на выставке. Ты еще не в состоянии делать что-то самостоятельно, но тебя должна знать публика. А этого невозможно добиться через майские открытые студии и выставки выпускников. Нет, тебе действительно надо выходить в свет.
Это она что, себя убеждает? Я прекрасно знаю, что мне нечего показать изысканной публике, которая ходит в галерею ее приятеля.
— С чем ты предлагаешь мне идти на твою выставку?
Неужели она совсем с ума сошла, или в этот раз опустилась до моего уровня, чтобы помочь мне встать на ноги? Или я вообще ничего не понимаю.
— Какая твоя тема? — спросила я осторожно.
— Моя тема проста, — Лиззи запрокинула голову на спинку дивана. — Пейзажи Ирландии без использования зеленого цвета. Зеленый остров без зеленого… Или типа того… Я еще не думала о названии.
Я видела на ее губах блаженную улыбку, за которой терялись даже яркие мимические морщины. Она занырнула в свой проект, каким бы абсурдным он ни казался. Вернее мое присутствие в нем.
— А я? Как туда вписываются портреты? Ты тоже предлагаешь мне использовать абсурдную палитру? Или наоборот писать одних зеленых лепреконов?
— Я ничего тебе не предлагаю. Твои работы — твои критерии, и они не обязаны походить на представленное мной. Думай, над чем тебе хочется работать. Или вообще не хочется, тогда ты можешь не участвовать в выставке. Я не стану настаивать.
Слишком быстро она сказала это. Быть может, желала дать понять, что как и от Шона, ждет от меня отказа, потому что не в силах захлопнуть передо мной дверь самолично.
— Я тебе сказала, что хочу, чтобы ты начала принимать свои собственные решения, — продолжала Лиззи каким-то холодным чужим голосом. — Я уже давно тебе не учитель и вовсе не мать. А вот высказать свое мнение и дать совет я всегда готова. Любой, ты меня поняла?
Я кивнула и подобрала ноги под подбородок. Между нами лежала любимая книга матери Шона, и мне безумно не нравился тон, в котором начала говорить со мной Лиззи. С Шоном она тоже вела себя не лучшим образом, будто вымещала на нем обиду на меня, о которой не решалась заговорить. Связано ли ее недовольство только с творчеством, которому я непонятным образом мешала, или же я переступила какую-то недозволенную черту в царство, куда меня не звали. Только оглядываясь назад, я не могла вспомнить ничего странного, что могло бы лечь между нами за истекший год.
Если, конечно, не считать моей двухнедельной поездки в питерскую зиму. Но Лиззи никогда не запрещала мне навещать родителей. Мы провели новогоднюю неделю на горнолыжном курорте, а весь январь Лиззи преподавала зимний интенсив, и ей все равно было бы не до меня. День Святого Валентина мы провели в Лас Вегасе на шоу «Цирка дю Солей», и она выглядела довольно счастливой в моем обществе. Почему же сейчас Лиззи вдруг отгородилась от меня, вооружившись словами о какой-то там моей самостоятельности. Да, мне надо куда-то двигаться в своей карьере, но в словах Лиззи чувствовалась не забота, а недовольство, сдобренное личным холодом.
Она заморозила меня своей чрезмерной заботой о моей самостоятельности, потому я и пыталась согреться с помощью виски. Быть может, не столкнись я на озере с мистером Муром, этой конфронтации не произошло бы. Неужели она действительно думает, что я могу запасть на него? Будто в Сан-Франциско перемерли все мужики? Почему Шон Мур должен стать для меня особенным? Или моя вылазка в паб не имеет никакого отношения к нашему конфликту? Я просто не могу определить ее…
— Ты действительно считаешь, что я была слишком груба с ним?
Вопрос Лиззи подтвердил мои мысли — она продолжала думать о Шоне. Быть может, сожалеет о том, что выместила на ирландце свои личные обиды. Только готова ли она начать важный для меня разговор?
— Да, считаю, — К чему врать? Она вела себя непростительно грубо для американки. Только развивать мысль не стоит, пока мисс Брукнэлл не выпустит весь свой пар! — Он пытался быть открытым с нами, даже заговорил о матери. И эта книга…
Повисла неприятная пауза. Я замялась, почувствовав, что сказала лишнее, и несмело протянула руку к книге. Лиззи зажгла лампу и подняла с пола комикс.