Двойной эскорт. Экзамен для героев
Шрифт:
Поставив пустую бутылку, Джим подошел к окну, но, кроме неба, почти ничего не увидел, неподалеку от здания поднималась стена вьющихся растений с мясистыми, похожими на приплющенные маслины листьями. Лишь там, куда они не дотягивались, оставались небо и облака.
«Значит, они нас куда-то перевезли, должно быть, для карантина», – сделал вывод Джим и при дневном свете стал разглядывать замысловатые узоры на трусах. От ярких красок зарябило в глазах, на какое-то мгновение ему показалось, что он увидел надпись «технологическая пауза», а потом – «форматирование завершено», и четкость видимого рисунка значительно улучшилась.
– Ты… чего башкой трясешь? – проскрипел Тони севшим голосом. – О… ой, как все… болит.
– Похоже, нас перебросили поближе к чистому воздуху, здесь солнце и небо.
Джим еще раз посмотрел на свои спортивные трусы, однако больше никаких надписей ему не пригрезилось.
Тони поднялся с кровати и, взяв со своего края стола бутылку, принялся жадно пить. Потом откашлялся и, подойдя к окну, встал рядом с Джимом.
– Ты видел, в какие дурацкие трусы нас обрядили? – спросил тот.
– Да, заметил. Видимо, долго мы были без сознания – суток трое.
– Ну, скажешь тоже, – не согласился Джим. – Не больше суток. Иначе бы говорить совсем не могли.
При ярком дневном свете Тони тоже захотел рассмотреть новое белье.
– О, это какие-то натуральные волокна… – заметил он, проверяя ткань на ощупь. – И это…
Он вдруг распрямился и затряс головой.
– Ты чего? – спросил Джим.
– Да глюки какие-то преследуют… Надписи…
– Надписи?! – вскинулся Джим.
– Да нет, показалось, – отмахнулся Тони и взъерошил волосы.
– «Технологическая пауза» и «форматирование завершено»?
– А откуда ты… – начал было Тони, но, пораженный внезапной догадкой, замолчал.
– Значит, нам что-то подшили, – сказал Джим после минутного молчания.
– А что нам могли подшить?
– Может, «маяки»?
– А может, даже передатчики, – криво усмехнулся Тони и, выдвинув стул, осторожно на него опустился.
– Поэтому все и болит, как будто нас палками били, – сказал Джим, ощупывая мышцы на руках. Боль как будто исходила именно из мышц.
Превозмогая болезненные ощущения, он стал проверять подвижность тела, присел – встал, попробовал отжаться, но получалось плохо, руки и ноги слушались его неохотно. Тони, напротив, сидел неподвижно, прислушиваясь к внутренним ощущениям и косо посматривая на Джима.
– Хватит дурака валять, – сказал он наконец. – Нужно вызвать главного, пусть все объяснит.
Тяжело отдуваясь, Джим сел на кровать. Он был не в форме, это очевидно.
– Ну, зови.
Тони поднялся со стула, подошел к одной из дверей и, открыв ее, тут же закрыл – это была совмещенная с туалетом ванная. За другой дверью оказался небольшой коридор, в конце которого Тони заметил человеческий силуэт.
– Эй, кто там? Позовите полковника!
Силуэт качнулся, его длинная тень исчезла. Тони закрыл дверь и вернулся к столу.
– Как думаешь, окно фальшивое?
Джим пожал плечами:
– Может, и фальшивое, но выглядит как настоящее. Даже рамы деревянные. Ты видел такие когда-нибудь?
– Ну… на старых фоторепродукциях.
– А тут – пожалуйста, даже потрогать можно.
Джим поднялся и, тяжело переваливаясь, снова подошел к окну. Потянулся и открыл форточку, отчего в комнату тотчас ворвался нагретый воздух, наполненный горьковатыми ароматами незнакомой планеты.
Открылась дверь, Джим торопливо захлопнул форточку, чтобы прекратить сквозняк.
– Вы заметили, какой замечательный запах? – спросил полковник Фарковский. С ним вошел человек в серой униформе без знаков различия и, прикрыв за собой дверь, поставил на пол приличных размеров баул.
– Заметили, – сдержанно ответил Джим.
– Хорошо пахнет, – сказал Тони, выжидающе глядя на полковника.
– Это с Тараники, одной из самых близких к параметрам человеческих миров планеты. Мы транслируем ноосферную модель по трем тысячам переменных. Правда, похоже?
– Похоже, сэр. Я решил, что нас перевезли, – признался Джим.
– Вот! – Полковник огляделся, как будто видел это помещение впервые. – И стены здесь покрыты слоем засохшего грунта, именуемого глиной, а сверху… побелены, вот! Посмотрите…
Полковник подошел к стене, мазнул по ней пальцем и продемонстрировал всем, что тот перепачкан белилами.
– Все настоящее! И даже ваше белье.
– Кстати, что это за акулья шкура? – спросил Джим. – Похоже на какие-то волокна растений.
– Так и есть! Это называется – лен! Мы давно работаем над воссозданием изначальных условий существования человеческих особей.
– Спасибо, конечно, но лучше бы нам дали что-то более привычное. Но все равно – за лен спасибо.
– И за деревянную оконную раму – тоже, – добавил Тони.
– Вы заметили? – обрадовался полковник. Он подошел к подоконнику, провел по неокрашенному дереву ладонью и вздохнул совсем по-человечески. – Может быть, мы перестарались, но хотелось создать вам более комфортную обстановку, чтобы вы поскорее приходили в форму.
– Кстати, о форме, сэр. Мои руки и ноги плохо меня слушаются. Как долго мы были без сознания? – спросил Джим.
– По вашим срокам – три месяца.
– Три месяца?! – ужаснулся Тони, изгибаясь вопросительным знаком. – Но вы ведь говорили нам о пустяковых прививках!
– Так и есть. Прививка есть способ адаптации, вот и мы как могли адаптировали вас. Технология давно отработана, поэтому вам ничего не угрожало, а что касается оставшихся болезненных ощущений… У вас ведь болят мышцы?
– Да, сэр, очень болят, – с обидой в голосе ответил Тони. – Не знаю, скоро ли я смогу нормально стрелять.
– О, не беспокойтесь. Мы могли бы применить более радикальные методы для сокращения послеоперационного периода и уложились бы в несколько дней, однако у вас есть некие качества, которые, по мнению наших экспертов, могли быть утеряны в случае применения интенсивных методик. Поэтому решили остановиться на консервативном способе.